Всевластие любви

Выполнение этого поручения потребовало некоторого времени, так как Сидлоу отсутствовала. На звонок Кейт явилась молоденькая горничная и сообщила, что Сидлоу ужинает в гостиной экономки; и хотя она поспешила доставить ей приказ миледи, но помещения для слуг были так далеко, что только через несколько минут появилась запыхавшаяся Сидлоу. Услышав, что миледи потребовалось сердечное средство, она не преминула заметить, что предупреждала ее светлость, что значит выходить к обеду едва стоя на ногах. Когда она отмерила требуемую дозу лекарства, Кейт попыталась взять его, но Сидлоу отрезала:

– Благодарю вас, мисс! Я лучше сама доставлю это ее светлости! – И удалилась, пылая ревностью и гневом.

Нисколько не жалея, что лишается свидания с тетушкой тет-а-тет, Кейт последовала за ней. Леди Брум выпила лекарство, но Сидлоу, не обращая внимания на ее недовольство, все продолжала хлопотать возле нее: она установила за ее спиной тяжелую ширму для защиты от воображаемого сквозняка, пристроила ей под голову подушку, умоляя разрешить ей принести шаль потеплее, придвинула к ее креслу маленький столик и поставила на него флакон с ароматным уксусом. Она удалилась с видимой неохотой, лишь когда в гостиную вошли джентльмены. Пока доктор заботливо склонился над леди Брум, сэр Тимоти тихим голосом предложил, улыбаясь Кейт немного грустно:

– Как насчет последней партии в триктрак, дитя мое?

Она согласилась, Филипп принес игральную доску из кабинета и сел рядом, наблюдая за игрой. Леди Брум откинулась в своем кресле и прикрыла глаза, а доктор пошел взглянуть на Торкила. Он вернулся, когда был принесен чайный поднос, с утешительными известиями, что Торкил хорошо пообедал и собирается ложиться спать. Леди Брум к тому времени положила конец партии в триктрак, позвав Кейт разливать чай. Она, казалось, полностью оправилась, приобретя и прежние силы, и прежний цвет лица. Но как только лакей унес чайный поднос, она поднялась и объявила, что ей пора на покой, и добавила:

– Пойдем, Кейт!

Филипп бросил на Кейт вопросительный взгляд. Она едва заметно покачала головой. Увидев, что сэр Тимоти протягивает ей руку, она поспешила наклониться к нему и положила свободную руку ему на плечо, чтобы не дать ему подняться.

– Не надо вставать, прошу вас, сэр! – проговорила она, улыбаясь с тоской в глазах.

Он притянул ее к себе и поцеловал в щеку, шепнув:

– Зайдите ко мне завтра утром попрощаться!

– Я обязательно приду, – почти беззвучно вымолвила она.

Леди Брум, ожидая ее под аркой, наблюдала эту сцену с умиленным видом и сказала Кейт, как только она вышла из комнаты:

– Сэр Тимоти действительно видит в тебе свою дочь, свое утешение на старости лет! Он так любит тебя, милое дитя!

– Я тоже очень люблю его, мэм, – откликнулась Кейт, медленно ведя леди Брум под руку по галерее.

– В самом деле? Сомневаюсь! Я начинаю думать, Кейт, что, несмотря на свои очаровательные манеры, ты никого особенно не любишь. Уж во всяком случае не меня!

Врожденная деликатность не позволила Кейт возразить, она только смогла сказать:

– Вам тяжело, мэм, у вас плохое настроение; не будем обострять отношения!

– Мне тяжело, как никогда в жизни, я на краю отчаяния! Ты ведь не можешь не признать, что у меня предостаточно поводов для отчаяния, хотя ты и отказываешься мне помочь! Известно ли тебе, что я до этого никогда никого не просила о помощи?

– Тетя Минерва, не в моих силах вам помочь! – простонала Кейт. – Я действительно думала, что все сделаю для вас в благодарность за вашу доброту, но я не могу выйти замуж за Торкила, это выше моих сил! Я на коленях умоляю вас: не убеждайте меня больше! Это бесполезно, и только повредит вашему здоровью!

Они дошли до верхнего холла, леди Брум остановилась и стиснула руку Кейт, на которую опиралась.

– Подумай! – повелевающим тоном произнесла она. – Если выгоды такого замужества тебе безразличны, то равно ли безразлично тебе то, что в случае твоего отказа Тор-кил будет обречен на строгую изоляцию до конца своих дней?

Она увидела, как побледнела Кейт, как в ужасе расширились ее зрачки, и улыбнулась.

– Да, да! – продолжила она, не в силах скрыть торжествующие нотки в голосе. – После сегодняшних событий мне остается только один способ сохранить в тайне его безумие. Тебе известно, что он едва не растоптал конем женщину с ребенком? Ты знаешь, что он сбил с ног Сколса возле конюшни? Как ты полагаешь, разумница ты наша, что теперь думают и обсуждают и Флит, и Сколе, и все, кто оказался рядом в этот ужасный момент? Доктор Делаболь сделал все, что мог, убеждая Сколса и Флита, что Торкил бросил коня на стену из протеста и из упрямства, но с тем же успехом он мог бы носить воду в решете! Есть только одно средство заставить замолчать злые языки: объявить, что Торкил женится на прелестной девушке из хорошей семьи. Тут они все замолкнут! В любом случае важно лишь одно: Стейплвуд должен иметь прямого наследника!