Всевластие любви

– Давайте без всяких церемоний! Кейт, любовь моя, ты, конечно же, разрешишь мне представить тебя твоему кузену Торкилу. Торкил, это твоя кузина Кейт.

Кейт склонилась в глубоком реверансе, юноша же в ответ изящно поклонился и произнес:

– Здравствуйте, кузина!

– Здравствуйте, кузен!

– Обед подан, миледи, – объявил Пеннимор.

– Сэр Тимоти, препроводите Кейт в столовую, – велела ее светлость. – Она еще не знает, как туда идти.

– С превеликим удовольствием! – ответил сэр Тимоти, галантным жестом предлагая Кейт свою руку.

– Странный дом, вы не находите? Я часто об этом думаю. Кстати, должен предупредить вас, что кухня у нас расположена в другом конце здания, поэтому кушанья подают к столу уже остывшими.

Кейт рассмеялась, а леди Брум, услышав слова супруга, заявила:

– Что за глупости вы говорите, сэр Тимоти! Я затратила столько усилий, чтобы добыть специальную кухонную посуду, сохраняющую тепло, а вы заявляете, что кушанья подают остывшими!

– Да, вы затратили много усилий, Минерва, очень много, – примирительным тоном промолвил сэр Тимоти.

Чтобы попасть в столовую, нужно было проделать весь длинный путь, которым горничная Кейт вела ее сюда. Столовая представляла собой огромный зал, обшитый панелями из черного дуба, со шторами из алого дамаста. На стенах висели потемневшие от времени портреты, от которых зал, и без того мрачный, казался еще мрачнее. Столовая освещалась свечами в четырех массивных канделябрах, установленных на длинном и довольно узком столе на одинаковом расстоянии друг от друга, по обе стороны от массивной серебряной подставки для блюд.

Стулья с высокими спинками, обитые алой парчой, были сделаны еще в эпоху Якова I, а у противоположной стены, тонувшей в полумраке, Кейт с трудом разглядела очертания большого буфета.

– Ну как, чувствуете себя как дома? – прошептал сэр Тимоти.

– Нет, не чувствую, в таких домах я еще не бывала, сэр, – сдержанно ответила Кейт.

Торкил сел рядом с Кейт и, услыхав ее слова, воскликнул:

– Браво! Мама, кузина Кейт только что сказала, что в таких домах она еще не бывала!

Кейт густо покраснела и с виноватым видом взглянула на леди Брум, но та улыбнулась ей и сказала:

– Да, это так, сын мой. Твоя кузина провела долгое время в военных городках, запомни это! И она впервые в моем доме. Что это вам подали, сэр Тимоти? А, голову трески. Дайте Кейт попробовать, но не кладите, умоляю вас, на ее тарелку тресковый глаз. Многие считают глаза трески изысканнейшим деликатесом, но только не я!

– И не я, – сказал Торкил с гримасой отвращения на лице. – Я съем немного супа, мама.

– Следовательно, глаза трески достанутся нам – мне и сэру Тимоти! – сказал доктор Делаболь. – Нам они не кажутся противными, уверяю вас.

Доктор сидел напротив, и Кейт смогла наконец рассмотреть его. Это был крупный мужчина с мягкой улыбкой. Выглядел он прекрасно, слыл красавцем, и, кажется, не без оснований. У него были холеные белые руки, а мышиного цвета волосы были подстрижены и зачесаны по последней моде а la Брут. Платье доктора отличалось скромностью, тем не менее он произвел на Кейт впечатление франта. Может быть, потому, подумала она, что кончики воротника его рубашки, хотя и сравнительно скромных размеров, были туго накрахмалены, а шейный платок завязан с большим изяществом.

Голову трески сменило филе из телятины, а суп – отбивная говядина с кореньями. Однако, прежде чем было подано мясо, на столе появились жаренные на решетке голуби, пирожки, угорь под винным соусом и фрикассе из цыплят. Кейт отведала немного телятины, помня, что впереди еще второе блюдо, и с благоговейным трепетом стала наблюдать за доктором, который уже съел большую порцию трески, а теперь положил себе на тарелку двух голубей и с большим аппетитом расправлялся с ними.