Всеволод Бобров

Помимо плохих метеоусловий посадка была осложнена ещё одним обстоятельством. В тот момент полоса потребовалась разом трём самолётам, и неожиданное прибытие военного борта стало для диспетчеров нежелательным добавлением. Не без труда посадив гражданские самолёты, ни диспетчеры, ни работники аэропорта, наблюдавшие несколько попыток низколетевшего военного самолёта зайти на посадку, больше его обнаружить не смогли — ни по приборам, ни визуально.

Объяснялось это в дальнейшем так. Земля дала команду включить фары, но из-за того, что машину окружала сплошная снежная мгла, свет фар стал отражаться и падать на самолёт. Включены были на полную мощность и прожекторы, стоявшие вдоль посадочной полосы. Предполагают, что этот неожиданный световой эффект пассажиры восприняли как пожар в носовой части и устремились в хвост самолёта. Происходило это на небольшой высоте от земли. Центровка оказалась потерянной, выровнять «Дуглас» пилот не сумел, и он рухнул на землю поблизости от аэродрома.

В акте расследования говорилось, что командира корабля подвела неудовлетворительная организация руководства полётами. Рядом с Кольцовом, куда садился самолёт, находился другой аэродром — Арамиль. Из-за халатности наземных служб приводные радиостанции на обоих аэродромах работали на одних и тех же частотах. Штурман попал на волну Арамиля, поэтому лётчики, получая команды с одного аэродрома, пытались приземлиться на другом. Потеряв пространственную ориентировку, самолёт за пределами аэропорта с высоты тридцати метров рухнул на землю...

Погибли все 19 человек, находившиеся на борту: шесть членов экипажа, 11 игроков, врач Зиновий Альперин и массажист Алексей Галкин.

Считали погибшим и Гольдина, поскольку на борту самолёта было найдено его служебное удостоверение...

В своих публикациях о гибели команды ВВС Владимир Пахомов сообщал, что Василий Сталин, который в экстренном порядке собрал новый состав и отправил его на следующий день поездом в Челябинск, скрыл от игроков случившееся. Якобы он сказал, что самолёт произвёл вынужденную посадку в Свердловске, в результате чего большинство хоккеистов не могут играть.

Эта информация неверна. Представьте, как бы отреагировали игроки, узнав истинную причину столь неожиданных перемен. Командующий действительно взял грех на душу, но не в этом случае.

Виктор Шувалов рассказывал: «У меня на Хорошевке была комната в коммуналке. Вечер. Вдруг приезжает бледный Миша Степанян, адъютант Василия Иосифовича: “Собирайся, “Хозяин” вызывает!” Двинули в штаб Военно-воздушных сил на Ленинградском проспекте. В приёмной уже Сашка Виноградов, ещё несколько хоккеистов. Спрашиваю: что случилось? “Да что-то с ребятами...” Минут через десять Степанян дверь открывает: “Заходите!”

И слышим: “Несчастье — команда в Свердловске при посадке разбилась, все погибли. Вам нужно собираться, ехать поездом в Челябинск и играть матч...”

Эта игра состоялась в день, предусмотренный календарём, и никто из зрителей не догадался, что с “Дзержинцем” встречались не те соперники. Из прежнего состава в живых остались Бобров, Виноградов и я. Всего нас было восемь человек, в том числе даже футболисты. Помню, в тройке со мной играли Бобров и футболист Анисимов».

В данном случае память Шувалова подвела. Анисимов не привлекался в команду. Это могли быть Анатолий Архипов либо Александр Афонькин.

Николай Пучков вспоминал: «За мной приехали ночью. Сказали, что вызывает командующий, посадили в машину. Собрали нас человек шесть — молодых и тех, кто поопытнее, но не проходил в основной состав. Вошли в кабинет Василия Иосифовича, и он объявил нам о том, что произошло. При этом рыдал. Потом успокоился и сказал, что всем нам надо выезжать в Челябинск играть — Всеволод Михайлович уже ждёт. И мы успели на матч к назначенному времени!

Хорошо помню счёт своего первого матча: выиграли у “Дзержинца” 6:3. Партнёры хвалили. Видимо, просто хотели подбодрить, дебют всё же. На самом же деле игру тогда сделал Бобров.

Следующий наш матч, который должны были провести в Свердловске, отменили. Все поехали на похороны погибших ребят...»

В действительности матч в Челябинске был сыгран на сутки позже, чем было запланировано. А встреча ВВС со свердловчанами не состоялась, была перенесена на март.

Поначалу решили хоронить погибших втихую из-за боязни огласки, но вмешался командующий Уральским военным округом Георгий Константинович Жуков. «Маршал Победы» распорядился, чтобы похороны прошли прилюдно, с воинскими почестями, в присутствии родных и близких. Венков оказалось столько, что они не поместились в траурном зале, коим стал деревянный поселковый клуб в Кольцове.

Николай Пучков рассказывал: «В Свердловске пришли в ангар, где они лежали. Были все, родители, жёны. Приехали из Москвы Анатолий Тарасов, Владимир Никаноров, Михаил Орехов — цеэсковцы... Земля, всё перемешано, тела просеяны металлом. Блеснул новенький погон майорский — Бориса Бочарникова, звание ему только-только присвоили...»