Всеволод Бобров

И вот теперь “держатель шайбы” обвинял Боброва в чрезмерном индивидуализме! С точки зрения здравого смысла ничего особенного в этом не было: тренер вовсе не обязан отвечать за грехи, которые совершал, будучи игроком. Но поскольку эмоции были накалены, этот факт подливал масла в огонь.

Талантливо предвидя будущее своей игры, Тарасов, не способный властвовать над своими эмоциями, пытался учить новому хоккею даже Боброва. И это, естественно, вызывало отпор, потому что Бобров в любом хоккее должен был оставаться собой...»

Как верно подметил в книге о Боброве Анатолий Мурадов, страстный поборник коллективной игры Анатолий Тарасов, считавший себя учеником Аркадьева, отстаивал прямо противоположные взгляды.

В своей знаменитой работе «Тактика футбольной игры» Борис Аркадьев писал: «О том же Боброве, который является исключительно сильным дриблёром в хоккее, можно сказать, что на льду он играет коллективно. Почему? Да потому, что вся хоккейная команда строит игру так, чтобы дать Боброву возможно большее количество попыток пройти с помощью обводки к воротам противника; из этих попыток несколько должны увенчаться успехом и обеспечить команде победу. Бобров с известным риском для себя одну за другой делает эти запланированные попытки и обычно забивает несколько голов. А если и не забивает, то оттягивает на себя столько сил противника, что открывает этим возможность “сделать результат” своим партнёрам.

Когда игрок, обведя одного или двух противников и собрав около себя остальных, в последний момент без сожаления расстаётся с мячом, чтобы дать забить гол незакрытому партнёру, его игра коллективна, несмотря на применение такого изощрённого средства индивидуального мастерства, каким является обводка».

Понятно, что речь у Аркадьева шла о хоккее с мячом — близкого футболу по тактическим установкам. Если кто-то сочтёт невозможным экстраполировать приведённые соображения на хоккей с шайбой, предложим для убедительности отрывок из статьи Бориса Андреевича под названием «Солист в коллективной игре»: «Однажды я увидел, как на двусторонней игре хоккеистов тренер Анатолий Тарасов всё время ограничивал Всеволода Боброва в обводке. Потом я сказал Тарасову: “На мой взгляд, это неверно. Обводка — его стихия. Это именно то, что поднимает его высоко над остальными. Он должен так играть! Ему же все должны пасовать, чтобы он получал возможность сделать наибольшее число попыток одному пройти и забить гол. Все должны играть с ним коллективно, а ему оставить только его игру, освободив от других обязанностей. Коллективная игра будет служить тому, чтобы использовать исключительный талант в обводке Боброва на пользу коллективу, другими словами — создать ему с помощью пасов партнёров возможно больше этих попыток. Таких игроков ставить на общий режим нельзя”».

Это сказано уже на примере хоккея с шайбой. Причём здесь принцип «колхозного» (термин Тарасова) хоккея, если в твоей команде есть такой мастер, чьё уникальное умение нужно обратить на пользу команде, а не подгонять его под умозрительный стандарт?

Конечно, недовольные среди партнёров всегда будут. Борис Аркадьев в названной статье продолжал: «Больше всех, вспоминаю, жаловался на индивидуализм Боброва и требовал принятия мер для того, чтобы тот играл с ним в пас, выступавший тогда в ЦДКА М. Орехов. И не только он. А этим игрокам, гораздо менее искусным в преодолении противников “один на один”, полагалось бы, уяснив цену Боброва, общими усилиями создавать ему возможности сыграть индивидуально. Его вклад был ещё и в том, что он рисковал собой на переднем крае, его валили, сшибали...»

Так в чём же, собственно, кроется различие воззрений Боброва и Тарасова на хоккей и методы тренировок? Обратимся к книге Салуцкого: «Много позже, вспоминая о периоде конца сороковых — начала пятидесятых, Анатолий Владимирович говорил:

— Моему глазу импонировала работоспособность. Человек трудится, трудится, трудится... Моё представление было таким: тот, кто здорово тренируется, должен и играть хорошо. Такой закон был у Аркадьева, у меня долгие десятилетия — такой же закон: кто крепко тренируется, тот наверняка будет играть! А Бобров вышел в первом матче, просто брал мяч и забивал — и всё! Потому что — ещё раз повторяю — игрок ценился за большую работоспособность, за умение сыграть в классический пас, за умение в обороне подстраховать. А Бобров с первого раза такое впечатление не произвёл.

Анатолий Владимирович искренне, свято был убеждён, что только трудолюбие и спортивное прилежание способны сформировать настоящего спортсмена. Вряд ли кто-либо отважится оспаривать такое утверждение. Однако проблема заключается в том, как понимать эти трудолюбие и прилежание — как понимал их Тарасов, требовавший от своих подопечных одинакового усердия абсолютно во всех элементах тренировок, или как понимал их Бобров, предпочитавший трудиться до седьмого пота, отрабатывая прорывы и броски по воротам?

Именно в этом разночтении и состояло главное противоречие между молодым тренером и молодым, но уже очень маститым спортсменом.