Всеволод Большое Гнездо. "Золотая осень" Древней Руси

В обед она была такой же печальной и рассеянной. Владимир взглядывал на неё, пытаясь понять, что творится в её душе, и постепенно отчаяние овладевало им: она не обращала на него никакого внимания!

Перекусив, она неслышно поднялась со своего места, беззвучно обошла стол, будто о чём-то раздумывая, и незаметно, чтобы не увидели слуги, тронула его за плечо. Владимира охватила радостная волна: она призывала следовать за ней!

Они оседлали коней и выехали из замка. Владимир думал, что Зося направится к озеру, но ошибся; тропинка привела их к одиноко стоящему на лугу полуразвалившемуся сараю, в котором хранилось от непогоды сено. Пустив гулять коней по лугу, они вошли в него. Зося присела на копёшку, показала рукой возле себя. Владимир покорно опустился рядом.

Помолчали. Потом она спросила:

   — Ты сердишься на меня?

Он помотал головой.

   — А я во сне пережила то, что было у озера, — удивлённо и радостно проговорила она. — Со мной такое творилось, что я себе и вообразить не могла.

«А как же муж? Разве ты с ним не целовалась?» — хотел спросить он, но не решился, а лишь недоумённо посмотрел на неё.

Как видно, Зося угадала его немой вопрос, проговорила:

   — С мужем не так... Как с сестрой... Или как мама меня целовала. А с тобой по-другому... Я разум потеряла...

И тут он осмелился, обнял её и притянул к себе. Они забылись в долгом поцелуе.

   — Какой же ты красивый и молоденький, — наконец проговорила она, тонкими пальчиками гладя его по щекам и расправляя спутавшиеся волосы. — Девушки от тебя будут без ума.

   — Не хочу никаких девушек, — капризно отвечал он. — Мне надо, чтобы ты была рядом.

Она непритворно вздохнула:

   — Как это сделать? Я ведь замужем.

   — Бежим! Сядем на коней и через несколько дней будем на Руси. Никакой муж тебя не достанет.

   — А куда бежать? У тебя даже дома нет, в чужой стране скитаешься.

   — Но и оставаться нельзя. Вернётся пан Станислав и убьёт нас.

   — Нет, не убьёт. Он добрый. Он никогда на меня руку не поднимал.

   — Зато мне пощады не будет.

   — И тебя не тронет. Да и не узнает ничего.

   — Слуги скажут. Ты думаешь, они ничего не видят и ни о чём не догадываются?

   — Не хочу говорить об этом. Пусть что будет, то и будет. Да и не скоро он заявится. У нас с тобой ещё столько времени!

Собежанский вернулся через пять дней, ночью, когда они предавались утехам в их спальне. О его приезде Зоею предупредил слуга. Владимир смог одеться и прихватить меч, но выбежать из спальни не успел, при входе его встретил пан. Понять, что произошло, для него не составляло труда.

— Пся крев! — взревел он и выхватил меч. — Так ты ответил на моё гостеприимство, щенок!

Оправдываться не было ни смысла, ни времени, в ход пошло оружие. Сила и опыт были на стороне хозяина замка, их удваивало оскорблённое чувство обманутого супруга. Пан быстро оттеснил княжича на середину спальни, намереваясь прижать к стене и прикончить. Но Владимира недаром с пяти лет дядьки обучали различным приёмам владения оружием, и сейчас их уроки пригодились ему как никогда. Сделав обманное движение, он увернулся от разящего удара и метнулся в открытую дверь.

Выскочив из спальни, Владимир какое-то мгновение решал, куда направиться: вниз, к выходу из замка, где стояли слуги и их едва ли можно было одолеть, или наверх, по винтовой лестнице; винтовая лестница была свободной, на ней он будет иметь преимущество, находясь выше Собежанского, значит, есть возможность поразить его, или, в крайнем случае, забежать в одну из комнат и выскочить в окно. Он выбрал лестницу. Рыча и воя, пан Собежанский устремился за ним.

Действительно, находясь выше противника, сражаться было удобнее, и Владимир, медленно отступая, выбирал момент для решающего удара, такого удара, который бы поразил насмерть соперника. Но пан, опытный боец, был постоянно начеку и умело парировал все выпады княжича. Тогда, краем глаза заметив открытую дверь, Владимир прыгнул на площадку, подбежал к комнате и нырнул в неё, заперев на крюк за собой дубовую дверь. Тотчас взглянул на окно, и мороз пробежал по спине: оно было зарешечено. И тогда он понял, что попал в ловушку, из которой ему не выбраться.

Раздался стук с обратной стороны двери, затем грохот закрываемого засова и злорадный голос пана:

— Ну и сдохнешь с голода, пся крев!

Намеренно громко стуча коваными сапогами по деревянному полу, Собежанский удалился. Наступила тишина. Владимир в изнеможении опустился на кровать, огляделся.

Комната была небольшой, скорее всего это была гостевая. Он это определил по коврам на стене и на полу, по аккуратно заправленной постели и нежилому виду: нет ни полотенец, ни рушников, ни оставленной кем-то обуви и одежды, как это бывает в тех помещениях, где жили постоянно; только на столике стояли кувшин и кружка. Он взял кувшин, заглянул в него. Там была вода, он отпил несколько глотков, стал размышлять.