Вся беда от стыда

Полетаев. Видно, вам выпал ныне жребий держать нож над своей жертвой.

Сергей Петрович(Ипполитову). Где ж соперник, о котором ты говорил?

Ипполитов. Видел ты, рядом с Ифигенией шел жрец — молодой человек, статный, высокий ростом, очень любезничал с ней; говорит теперь с Сашей.

Сергей Петрович. С рыжею козлиной бородкой, будто опаленною?..

Ипполитов. Впрочем, если б не козлиная бородка, очень приятной наружности.

Сергей Петрович. Приятной? не скажу. В серых глазах его что-то зверское, в лице что-то отталкивающее. Я с первой минуты почувствовал к нему отвращение. Что ж это за таинственное великое лицо?

Ипполитов. Monsieur Мухоморов.

Сергей Петрович. Ха, ха, ха! Так это твой Абдель-Кадер?

Ипполитов. Ты засмеялся таким ужасным смехом — наверно отдалось в душе этого господина. Посмотри, как он на тебя взглянул, будто съесть хочет.

Сергей Петрович. Подавится на первом куске! Мухоморов?.. Да из-за одной паскудной фамилии порядочная женщина за него не пойдет. Соперник неопасный!

Ипполитов. Более, нежели думаешь. Я не пророк, а могу предсказать, что в истории твоей жизни он играет важную роль. Он только вчера приехал из Петербурга, а нынче...— заметил ли? — и Натали и Виталина с тобою, если не холоднее, так осторожнее.

Сергей Петрович. Правда, обращение ее со мною принужденнее.

Ипполитов. Увидишь еще не то. Это цветы, а ягодки впереди. Мухомор явился предъявить права свои на ее руку.

Сергей Петрович. Права? какие же может иметь он, кроме любви ее?

К концу этого разговора Медовицына подзывает к себе Полетаева и просит его о чем-то; по движениям Полетаева видно, что он отговаривается, наконец он взял от нее какую-то бумажку; Медовицына стала на колени в молитвенном положении за кустами, так что группе молодых людей нельзя ее видеть.

Полетаев(подбежав к Сергею Петровичу и отозвав его в сторону, тихо). Cousin, я к тебе посланником от особы, которая тебя страстно любит (подает ему бумажку).

Сергей Петрович(в сторону). Не может быть!.. Это на нее вовсе не похоже!.. Я уверен, что не от нее. (Ипполитову.) Прочти, братец, эту записку — и вслух.

Ипполитов. Вслух!.. Вот примерная конфиденциальная переписка! (Читает.) «Ангел ли ты, сошедший на землю, чтобы взять меня на небо и погрузить все мое существование в море райских наслаждений, или демон-искуситель...» Бр-р! так и несет риторикой.

Сергей Петрович. Сумасбродная Медовицына! узнаю тебя. Скажи своей даме, усердный паж, что здесь нет ни ангела, ни демона, и потому записка, вероятно, ошибкой к нам адресована.

Ипполитов. И от меня порученьице (шепнул ему на ухо).

Полетаев. О! что до этого, так я подслушаю, о чем жужжит муха. Будьте покойны, товарищ моих рыцарских подвигов!.. (Убегает.)

Сергей Петрович. Мало соперника: судьба навязала мне еще на шею эту приторную, туманную деву. Лет восемь назад я жил возле их пансиона, где она была чем-то вроде классной дамы... шалил и волочился... послал billet doux[1]... как водится, последовала великая жертва — глупый поцелуй; пошла страстная переписка на манер нынешнего послания. Наконец, я радехонек был, ускакав из Москвы, что развязался с этой Офелией! Теперь, на беду мою, нахожу ее в доме Виталиной чем-то вроде компаньонки или приживалки, и, как вижу, снова начались гонения.

Ипполитов. Вовремя, когда ей стукнуло 30, вздумала преследовать тебя своей пассией, а перезрелая дева в пассии — это бешеный конь, которому нипочем барьеры и овраги и всякие сальто-мортале.

О, горе нам! о, горе нам!
О, страшная для нас невзгода!

Однако ж не выдержу... мы с Сашей больны одною болезнию. (Оставляет Сергея Петровича, прокрадывается за кусты и подслушивает разговор Полетаева с Медовицыной.)

Сергей Петрович. Да куда же ты, негодяй? (Ипполитов махает ему рукой.) Вот каковы друзья!.. Под сорок, а повесничает, как мальчик!

Медовицына(восторженно). Я видела все... я думала, небо на меня упадет, земля подо мною раскроется... Злодей! Воспользоваться моею неопытностью... завлечь меня в сети!.. Но и слабые женщины умеют мстить.

Полетаев(принимая трагическую позу). Я на Кавказе рождена.