Вся история Фролова, советского вампира

– Не беспокойся, пожалуйста, – сказала ему Сильвия. – Тамара Борисовна знает о тебе всё. Говорить с ней обиняками было бы глупым ханжеством. Итак, крови вы не пьёте, но по ночам можете не спать, крыши для вас место не чужое, и отличаетесь вы от меня не так уж сильно. А Валера кровь пьёт, и очень любит. Но есть в нём что-то такое, что эту его новую природу отталкивает. И меня это беспокоит. Валере нужно или отказаться от этого, что на данном этапе уже довольно трудно, или полностью принять. Иначе с ним случится что-то нехорошее, так что мы обе будем об этом жалеть.

Иевлева слушала эту рассудительную речь и сама себе поражалась. Перед ней сидела хищница. Наверное, из самого страшного вида хищников, существующих на земле. Она была человеком. Она говорила, как человек, причём очень красивым русским языком. Она была красива и элегантна. И свою античеловеческую природу воспринимала просто, как нечто данное, как часть обстоятельств, лежащих за пределами моральных оценок. Ведь не подлежат же моральной оценке возбудители сальмонеллы, скалы, падая с которых человек разбивается, время, превращающее человеческое тело в пародию на самоё себя.

Перед Сильвией и Валерой стояли два запотевших бокала с вином. Официантка, подавая их, старалась держаться как можно дальше от стола, что смешило Иевлеву, но она, конечно, не подавала виду.

– Что же мы будем делать с Валерой? – спросила Иевлева, улыбаясь.

Сильвия взяла бокал, отпила вино и, кивнув в сторону официантки, спросила:

– А что это вы с ней сделали, Тамара Борисовна, что она боится к столу подойти?

– Уверяю вас, – ответила Иевлева, – я здесь совершенно ни при чём.

– Понимаю, – сказала Сильвия, – ещё одна жертва мужского коварства. Как и вы. Ведь вы беременны, если я не ошибаюсь?

– Да, – подтвердила Иевлева, – но в моём случае коварства в этом не было никакого.

– Коварства не было, но проблема есть, и немаленькая, – сказала Сильвия. – Ребёнок непростой… Отец довольно необычный. Да вы сами понимаете… Получается, что у нас – у всех троих – есть проблема. Вам надо родить ребёнка, мне – перестать быть, а Валере – определиться.

О своей смерти она говорила таким будничным тоном, как будто речь шла о визите к стоматологу.

– Выходит, что наша встреча неслучайна, – продолжала Сильвия. – Мы все трое – разные, но, кажется, мы можем помочь друг другу. Как ни странно, с вами, – она обратилась к Иевлевой, – я связана ещё больше, чем с Валерой. Так, как бывают связаны противоположности. Я думаю, нам нужно отбросить предрассудки, которых у нас, впрочем, и так нет, и, поскольку мы зависим друг от друга, постараться извлечь из этого максимальную пользу.

Иевлева слушала рассуждения этого античеловеческого существа и не могла не признать, что в них присутствует абсолютно железная логика.

Глава 4. Люди из Москвы

Заканчивалось лето, поэт уехал в Ростов, взяв с меня слово, что я приеду к нему, как только соберусь. Что мне помешало тогда уехать с ним, я сам не понимал. Но почему-то не поехал. К тому же деньги закончились совсем. Оформился опять в гараж, с механиком у ГАЗа кольца в цилиндрах менять.

Жизнь в совхозе полностью вернулась в свою колею. Университет тоже уехал. Посеяли озимые. Парторг было слегка запил, но протрезвел и орал не хуже, чем до начала всей этой истории. Фельдшер, наоборот, крепко попивал и дальше, а напившись, впадал в раздражение и злобно сопел, что это ещё не конец. Никто его не слушал. Вампир исчез прочно. Мужики как-то даже жалели о нём, всё-таки его появление вносило в сельскую жизнь элемент разнообразия. Бывало, встретишь его на улице, окликнешь, как, мол, жизнь вампирская? Ничего, мол? Кровь будешь пить, так у Надьки Козловой пей. Она норму выполняет, а на нас бригадир ругается. Вампир, бывало, кивнёт, ладно, мол, у Надьки так у Надьки. Нам, вампирам, это всё равно, как скажете, мужики, так и будет.

Теперь же ничто не скрашивало серых сельских будней. Даже начинающаяся прекрасная осень не скрашивала их, а воспринималась как должное.

Фроловский дом стоит пустой, на могиле на кладбище скукожились и покрылись пылью венки, краска на фанерной тумбе потрескалась. Вечера пошли прохладные, уже не тянет посидеть перед сном на лавочке перед калиткой. Выйдешь покурить, по**ышь и спать. Не услышишь ритмичных вздохов под звёздами. Холодно, трава сырая, камыши шуршат неприятно, как будто там ходит кто-то. В общем, не до этого дела. Х**ово как-то, скучно мужику. Я его понимаю. Какой вампир?

Ну, возвращаюсь я однажды с работы, стоит у магазина «шестёрка» с ростовскими номерами. Вылезают из неё два амбала: «Есть, – говорят, – разговор».

Я говорю, что, мол, такое? Может, редактор на меня настучал? А они улыбаются: не бзди, мы не из КГБ. Ну, не из КГБ, и хорошо.

– А откуда? – спрашиваю.

– Да мы из Москвы. Из газеты «Аргументы и факты», – говорят амбалы.

– Журналисты, что ли? – интересуюсь я.

– Ну вроде этого, – соглашаются они.

«Да, – думаю, – это журналисты. Из тех, что ногтем консервы открывают».

– Что за разговор? – спрашиваю.