Вся история Фролова, советского вампира

Участковый был лёгкой добычей. Он пришёл сам и сдался на милость победителя. А победитель в этот вечер пленных не брал. К тому же победитель понимал, что этот мужчина заслужил награду и за этой наградой пришёл. И появилось ещё одно обстоятельство. У победителя было такое чувство, что ему, этому мужчине, угрожает какая-то опасность. Опасность очень большая. Совершенно пока не понятная. Но как-то связанная с ней. Поэтому участкового любили долго, со всей серьёзностью, на этот раз не экспонируя своей власти над ним, но уступая ему инициативу. Любили со всей чувственностью, и чуткостью, и нежностью. Инициативу принимали только два раза, на последних отрезках дистанции, чтобы сохранить особо важный на этом этапе контакт, позволяющий проходить дистанцию до самого-самого конца. Чтобы она заканчивалась только там, где она действительно заканчивается. Ни на одно движение раньше. Заканчивалась там, где финиш созревает полностью, где дальнейшее движение совершенно уже невозможно. Она настолько хорошо чувствовала его, всё его тело с головы до ног, что могла управлять этим процессом намного лучше, чем он. И делала это искусно, с радостью, к несомненной обоюдной пользе. Она шептала ему на ухо, что он будет приезжать.

После первого раза она дала ему вина, которое успела вечером купить. Хотела дать ещё что-то поесть, но он отказался.

Говорил, что решил вернуться к жене. Это его дом, его дети, он им нужен. Он постарается привыкнуть опять к своей жене, чтобы ушло желание всё время кричать на неё. Может быть, это у него получится. А не получится – будет кричать. Пусть она привыкает. А что можно сделать? А сделать ничего нельзя.

Она подумала, что, наверное, влюблённость и чувство, которое испытываешь потом к супругу, – это совершенно разные чувства. Влюблённых соединяет влечение, супругов – время, прожитое вместе. Ещё он спросил:

– Не хочешь – не говори. Но мне показалось, что ты беременная.

– Тебе не показалось. Это так и есть. А что, заметно уже? – удивилась Иевлева.

– Некоторым – нет, а я вижу, – признался участковый. – От меня?

– Нет, от него, – ответила Иевлева.

– Как это возможно? – удивился участковый.

– Сама не понимаю, но это так, – сказала Иевлева.

– Ты уверена, что от него? – не мог поверить участковый.

– Абсолютно уверена, – ответила она. – Я бы не стала тебя обманывать.

– Что ты будешь делать?

– Буду рожать, – сказала она.

– Одна?

– А что тут такого? – призналась Иевлева. – Многие женщины так делают.

– Я, сама понимаешь, – тихо проговорил участковый. – Одно твоё слово…

– Нет, – прервала его Иевлева. – Не нужно.

– Нет так нет.

– Так будет лучше, – уверенно произнесла Иевлева.

– Тебе виднее, – отвернулся участковый.

На рассвете он ушёл. С боем удалось впихнуть ему пятёрку на такси и автобус. Потом она опять заснула. Ей приснился сон, в котором она была в больничной палате, а на кровати перед ней лежал генеральный секретарь Леонид Ильич Брежнев.

Товарищ Брежнев был болен. Его большое тело нуждалось в крови, которая, омывая его изнутри, приносила ему жизнь. Но кровь была слишком слабая. Она не могла омывать изнутри всё большое тело генерального секретаря. Органы чувствовали недостаток в жизненных силах, приносимых кровью. Очень, например, плохо чувствовали себя почки. От этого кровь становилась ещё слабее, а почки чувствовали себя ещё хуже. Получался замкнутый круг, который грозил генеральному секретарю тем, что кровь в нём вообще остановится, и его жизнь закончится. Какие-то люди очень просили Иевлеву вмешаться и разорвать этот замкнутый круг. Говорили, что от этого зависит равновесие в государстве. Но Иевлева сама понимала во сне, что этот старый больной человек нуждается в помощи, и, несмотря на всё его могущество, помочь ему не может никто, кроме неё.

Она положила правую руку на левую сторону его тела, туда, где, как она хорошо чувствовала под рукой, лежит селезёнка. Левую руку она держала на весу, проводя ею от правого плеча больного до низа живота и обратно. Через некоторое время она почувствовала, что кровь по жилам больного потекла с большей силой. Он закрыл глаза и погрузился в спокойный сон.

Приснится же такое.

На следующий день она пришла на кафедру. Все поздравляли её с возвращением. Начались обычные мероприятия перед учебным годом. И жизнь готова была войти в привычную колею. Иевлева разговаривала с секретарём, уточняя изменения в расписании, которые ей хотелось внести, когда в деканат вошёл Валера.

Самый обычный Валера, но в новых фирменных джинсах Wrangler, в белой рубашке и модных босоножках. Валера с портфелем. Валера с пачкой сигарет в нагрудном кармане, с ещё больше отросшими светлыми волосами, с кожей, покрытой загаром, подчёркивающим цвет карих глаз. Валера элегантный. Валера, после практики у реки распространяющий вокруг себя свежий дух открытых пространств. Валера таинственный. Валера неотразимый.

Иевлева протянула ему руку и, с трудом скрывая то, что она чувствует, улыбнулась:

– Привет, с возвращением.

– Привет. И тебя, – ответил Валера. – Как это тебя угораздило?

– Сама не знаю.

– Страшно было?

– Да не очень.