Вся история Фролова, советского вампира

– Мне, если честно, тоже страшно. – Иевлева машинально взяла себе сигарету, но тут же отложила её обратно в пачку. – Если бы не мальчик внутри меня.

Мальчик, кстати, молчал.

– Но, вы понимаете, – продолжала Иевлева, – я не могу смотреть на это так прагматично. Мне страшно за тех, кого вы встретите ночью. Если это в такой степени выходит из-под контроля, я должна попробовать.

– Вы преувеличиваете, – пыталась отговорить её Сильвия Альбертовна. – Что такого страшного я делаю? Смотрите на меня как на ходячую болезнь. Ведь я стараюсь не убивать с тех пор, как мы ближе познакомились. Да и раньше делала это довольно редко. Но даже если смотреть на меня как на ходячую смерть. Ведь именно смерть является тем фактором, который позволяет вам, людям, примириться со своими недостатками. Из-за этой самой смерти вам становится жалко друг друга, хотя бы подсознательно. Ведь вы сами себе ужасно не нравитесь. Вы бы давно поубивали друг друга, поумирали бы от отвращения к себе, если бы не испытывали жалости. Из-за того, что вы все умрёте. Именно это и есть ваша так называемая человечность.

– Да, конечно, – сразу согласилась Иевлева. – Впрочем, это философия, в которой я никогда особыми способностями не отличалась.

– А я немного занималась философией, – засмеялась Сильвия Альбертовна, – в своё время, далеко отсюда, в рамках домашней службы. Но пошла бы вся эта философия к чёртовой матери. Что делать мне? Я совершенно не привыкла к такому состоянию. Я очень хорошо умею лазить по стенам, да вы сами видели. Но оказаться на гладкой стене без малейшего выступа, где ты можешь только сползать вниз… Это так… некомфортно.

Тамара Борисовна Иевлева уже понимала, что она не удержится. Что она попробует. Она, в отличие от Сильвии Альбертовны, отлично контролирует себя. Она не допустит, чтобы что-то плохое перешло к ней. А мальчик ей в этом скорее поможет, чем помешает. Она слишком хорошо понимает, как опасна Сильвия Альбертовна, теряющая над собой контроль. Там по улице ходят люди, которые могут не увидеть завтрашнего дня. Если сейчас не попробовать. Она встала, обошла стол, стала за спиной сидящей на стуле Сильвии Альбертовны.

– Я только попробую, – сказала она и, подняв руки, направила их ладонями к затылку Сильвии Альбертовны.

Сразу в нос ударил такой ужасный смрад, что Иевлева чуть не упала в обморок. Она кинулась в ванную, сама не зная зачем, заперла за собой дверь на щеколду, упала на колени на коврик перед унитазом… Сначала вышла курица, съеденная в компании Ирки, потом то, что осталось от завтрака, потом воспоминания о вчерашнем ужине, потом пошла слизь, слизь свисала с губ и не хотела отцепляться. Очень много слизи. Но спазмы, выбрасывающие содержание желудка, по своей силе были совершенно несопоставимы с тем, что ещё оставалось в нём. Производить в таком количестве слизь желудок не успевал, хоть и пытался. Надо было заставить себя выпить воды, но не было сил встать. И тут Тамара Иевлева поняла, что она теряет сознание, что она сейчас упадёт лицом в унитаз и там отлично утонет за три-четыре минуты, причём утонет в собственной блевотине, не издав ни звука. На этом акценте сознание перестало генерировать образ.

Она пришла в себя и поняла, что сидит в кресле. Сильвия Альбертовна машет на неё полотенцем. Щёки горели; видно, Сильвия Альбертовна била её по лицу, чтобы привести в сознание.

– Вот что я буду делать, если вы умрёте? – сказала Сильвия Альбертовна. – Давайте, приходите в себя скорее.

Через дверной проём была видна ванная, в которой горел свет, вырванная из фрамуги дверь лежала на полу в коридоре.

Глава 7. Валера, поэт и журналист едут в Новочеркасск