Вся моя жизнь: стихотворения, воспоминания об отце

Т. Клименко-Ратгауз — свидетельница культурной жизни дореволюционной и революционной России, свидетельница и участница культурной жизни за рубежом и — на протяжении более 50 лет — в Латвии, Риге. Описание одного только альбома автографов периода детства и юности Т. Клименко-Ратгауз могло бы составить увлекательную книгу. В этом альбоме мы встречаем имена (придерживаясь хронологии, но — далеко не в полном перечне) Л. В. Собинова, О. Л. Книппер-Чеховой, В.И. Качалова, Вас. И. Немировича-Данченко, В.Ф. Булгакова, Е.Н. Чирикова, П.П. Потемкина, Игоря Северянина, Ф.И. Шаляпина, А.Н. Вертинского, О.И. Дымова, Н.Н. Евреинова, И.Я. Билибина, И.А. Бунина…

Творчество Татьяны Даниловны Клименко-Ратгауз приобретает для нас особую ценность еще и потому, что это свидетельство человека, знавшего многих известных деятелей русской культуры, встречавшегося с ними, видевшего их.

СТИХОТВОРЕНИЯ

1928–1935

Городская проза

Ненужных писем груды на столе.
Счета. Часы. Над полкой — паутина.
Под пальцами — уже вот сколько лет —
Зубцы трескучей пишущей машины.

Окно глядится в мутный, узкий двор;

Маячат люди — пасмурные тени.
Когда диктует шеф, он холодно, в упор,
Глядит на робко сжатые колени.

На письмах марки вянут на столе,

Кричат о том, что есть другие страны.
Кривится рот унылее и злей,
И колок треск машины неустанный.

И в этом треске злая бьется грусть.

Все ниже гнутся узенькие плечи.
А день — как жизнь — так неизменно пуст
И эту боль тупую не излечит.

Ах, этих губ не надо никому,

И не нужны упрямые ресницы!..
Скорее убежать домой и в полутьму,
Чтоб в самый дальний уголок забиться!..

К стеклу холодному припав горячим лбом,

Наверх глядеть в мучительном вопросе,
Туда, где Божья длань серебряным серпом
Срезает звездные колосья.

(«Неделя Týden». 17.V.1936. № 59)

«Вот только поднести к губам…»

Вот только поднести к губам
Питье последнее земное,
И целый мир другим отдам,
И целый мир уйдет со мною.

Обвеет очертанья рта

Неповторимая усталость,
И вдруг поймут, что я — не та,
Совсем не та, какой казалась.

А день — такой, как день сейчас,

Под солнцем, золотящим окна,
Все также в предвечерний час
Протянет по небу волокна.

Так в сотый раз нельзя понять

Единственную мне награду:
Оставить здесь стихов тетрадь,
Которых никому не надо…

«Да, я запомню этих тихих дней…»

Да, я запомню этих тихих дней
Никем не перепутанные звенья.
Душистый ветер мягче и нежней
Мои ласкает губы и колени.

Запомню я тоску воловьих глаз

И мерный ход по вспаханному полю.
Когда зеленый предвечерний час
Томится в сладостно-невнятной боли.

Я вечера запомню блеклый цвет

И облака седеющего локон,
И поезда стоглазый силуэт,
Летящий вдаль за чернотою окон.

За то, что в эти дни ты нов и тих,

С таким неповторимо светлым взглядом.
За то, что так легко летит мой стих,
Когда я чувствую, что ты со мною рядом.

Женщина на маяке