Вся пани Иоанна. Том 2

Тут до нас дошло, что первоисточник, по которому господин Мульдгорд осваивал польский язык, то есть Библия, сведений о том, как пускают блинчики по воде, наверняка не содержит. А бабушка, нянчившая внука, если и знакомила его с блинчиками, то как раз с теми, что на молоке. Алиция с Маженой совместными усилиями попытались объяснить, о чем речь. Кончилось же все тем, что наша компания высыпала на террасу и принялась для наглядности швырять в сад поломанные терракотовые плитки, извлеченные из-под цветочных горшков. Алиция так разошлась, что приволокла из ателье старый детский надувной бассейн, но бассейн помогать следствию отказался. Во-первых, его еще надо было надуть, а во-вторых, он все равно в двух местах был дырявый. Пришлось отменить демонстрацию в условиях, приближенных к реальности, но к этому моменту герр Мульдгорд и так уже понял, в чем суть проблемы.

Все это время в салоне за столом сидели двое: Юлия и Мариан. Только благодаря врожденной медлительности последнего кое-что из еды еще уцелело. Увидев это, Мажена похвалила себя вслух, назвав умничкой, и вытащила с нижней полки шкафа два запасных пакета со съестными припасами.

— Может, с блинчиками вы меня и застали врасплох, но в остальном я предвидела такую ситуацию, — объяснила она мне с довольным видом — И видишь, я оказалась права…

Герр Мульдгорд вернулся к основному вопросу.

— Пани почто была там? — обратился он к Юлии очень вежливо и с явным сочувствием, усаживаясь опять за стол. — Почто паки езеро?

Молчать Юлия уже не могла, но паузу выдержала.

— Там погиб Вацлав. Это была наша последняя прогулка. Я сюда никогда не вернусь.

— На память? — задумался над ее объяснениями полицейский. — Сентименты будить? Разумею печаль. Персона иная пани там узрела?

Юлия явно колебалась с ответом

— Не уверена. Кажется, один раз. Я избегала людей.

— Опасно место. Глубока вода. Сколь…зить.

— Я не знала.

— Два разы пани была там?

— Три. Сегодня тоже, только ходила в другую сторону. Последний раз.

Господин Мульдгорд сочувственно помолчал.

Нам же оставалось только разрыдаться. Трагические воспоминания. Отчаяние и боль утраты. Там погиб любимый, последний взгляд, последнее прости. Любимый сгинул в омуте вечности, откуда нет возврата, и никогда более… Слезы просто душат…

Но почему-то никто не пролил ни слезинки, сплошные чурбаны бесчувственные, а не люди. Мариан ни на секунду не перестал работать челюстями. Нет, что-то здесь не так! По большому счету я уже давно подозревала, что именно. Фальшь. Неправда. Ложь. Бездарное представление страдающей героини на уровне школьной самодеятельности. Ей-богу, я бы лучше сыграла! Я вспомнила ее цирковые выходки в саду… Это стало последней каплей…

Я посмотрела на Алицию: на ее лице выражение равнодушной вежливости на мгновение сменилось едва заметным отвращением. Мы встретились глазами, и я готова была поклясться, что подруга думает то же самое, что и я.

Отчаяние, как же… Юлия ненавидела своего панголина! Он ей надоел, хуже горькой редьки. Нет, вернее сказать, смертельно. Она только и мечтала избавиться от ненаглядного Водолея раз и навсегда! Вот в этом как раз и нет ничего удивительного. Так какого черта нам приходится участвовать в этом дешевом представлении театра одного актера?

Господин Мульдгорд продемонстрировал нечто вроде телепатии, только он пошел несколько иным путем:

— Ворот… вода… вода… ворот…

— Проще сказать, омут, — подсказала на этот раз Мажена.

— Омут зело трудно достижим, — заявил полицейский таким тоном, будто этот самый омут был его личным достижением. — Убивец его ведал, места околичные тож. Чуждо одеяние, — тут он указал на Мариана, прибегнув опять к помощи ложечки, — раздираемо либо резано, положено вкупе с тягостью, многия камени, в омут брошено и там почиет на само дно…

Мариан неожиданно прекратил двигать челюстями:

— Что?

— В омут падать…

— Как это? Моего зятя рубашка и свитер, и все мое? Как же так? Порезано?

— Воистину. Лишнее. Отвержено. Укрыто.

— Но… Но это же…

Мажена, глядя на герра Мульдгорда неожиданно для себя впала в высокий стиль:

— Надежду всякую оставь, с трусами грязными простившись навсегда! Такова жизнь. Фатум. Судьба.

— А может, поискать…

— Искомо быша, — снисходительно ответил господин полицейский. — Однако же зело сомнительно тягость в пучине вод держати. Пани, — ложечка опять нацелилась на Юлию, — отнюдь не подозреваема.

— Поче… — Магда только в последний момент успела прикусить язык.

Звуки ей проглотить удалось, но возмущение — нет.

Господин Мульдгорд сознательно игнорировал ее бестактность, а на незаданный вопрос охотно ответил:

— Пани окрестность не ведает. Проверено первый визит, и нет информация. Опять же пани в терапия, для оный камень в сеть велик замах потребен, велика сила, эксперт сказал, — герр Мульдгорд бросил гордый взгляд на Алицию, а та одобрительно кивнула, — надлежит в цель угодити. Ристальщик — да, неспортивный человек — нет. Токмо сила без спорт ничто есть, зело важно умение.

Сняв таким образом бремя вины с Юлии, он обвел взглядом стол и попросил еще кофе.