Вся пани Иоанна. Том 2

— A-а… Нет, я не о том. Другая тема. Подожди, только чтобы у меня ничего не перепуталось. Феликс, говоришь… Что-то мне смутно вспоминается.

Баська снова замолчала. Я терпеливо ждала.

— Наверное, придется мне перепахать всю квартиру, — вздохнула она наконец. — Понятия не имею, где лежат старые завещания пятидесятилетней давности.

— Не исполненные?

— Исполненные, но все еще имеющие силу. В них есть какие-то статьи и оговорки, какие-то дополнительные данные, словом, разные вещи… Весь семейный склад макулатуры постепенно достался мне в наследство. Я никогда в жизни в это не вчитывалась, но постепенно начинаю понимать, что в этих бумагах-то все и дело.

— Может, проблема не в твоей памяти, а в том, о чем именно эти бумаги напоминают?

Баська посмотрела на меня, закурила, но по-прежнему молчала. Моему терпению пришел конец.

— Пока ты там на что-то решаешься, я бы очень хотела узнать, почему Марленка у тебя «подозрительная». Ведь не потому, что семнадцать лет назад она была маленькой девочкой?

Баська заговорила.

— На ее месте каждый был бы подозрительным, — сказала она. — Но это отдельная тема, довольно паршивая. А сейчас Марленка могла бы быть шпионкой. Только я сразу скажу, что она не шпионка и шпионить не будет.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что в противном случае у двоюродной бабушки не было бы зарослей, Марленка бы пропадала там днем и ночью. И пыталась бы завязать дружбу с моей родней, а не с твоей. А она пятнадцать лет, или сколько там прошло, даже туда не заглянула, так что всякий шпионаж отпадает, разве что совершенно неудачный. Но моим подозрениям это не мешает.

Различные подозрения начали возникать и у меня, поэтому я предпочла оставить тему в покое, тем более что Марленку я знала, можно сказать, с детства.

Куда интереснее было заняться проблемами Баськи, которые просто висели в воздухе.

— Если мы уже наговорились о моей родне, может, скажешь, в чем на самом деле закавыка?

Баська глубоко задумалась, мрачно посмотрела на помойку на столе и вздохнула.

— На самом-то деле, — доверительно призналась она, — мне эта поваренная книжка совершенно не сдалась… хотя она и хороша до потери пульса… но я сразу знала, что мне нужен вот этот, прости господи, альбом. Это он мне о чем-то напоминает. И весь этот скандал я затеяла с надеждой, что мне удастся его заграбастать, и ведь получилось! Теперь я рассчитываю на тебя, потому что не знаю, в чем тут загвоздка.

— Честно говоря, я тоже не знаю. Но догадываюсь, что эти фрагменты кладбищенской архитектуры… вот тут, кажется, песик кусок отъел, ему не понравилось, и он вернул странички обратно… напомнили тебе о разбросанном по всей стране наследстве предков, о котором ты начала говорить, а мент тебе помешал.

— Песик! Пасть-то у него была, должно быть, крокодилья… Не просто напомнили, а прямо таки вопияли. Но я так ничего и не вспомнила, тем более того, при чем тут Феликс.

Я выпалила первое, что пришло в голову:

— Кладбища древние, а он — из старой аристократии.

— Тоже? Как склепы и часовни?

— Нет. Как ты.

— У-у-у… — кисло протянула Баська, пожала плечами и покрутила пальцем у виска.

— Никакое не «у-у-у», ты только посмотри, какой он худой! Вся настоящая старая аристократия так выродилась, что на ней жир не держится. На себя вот посмотри.

Ясное дело, что худобой Баська Феликсу и в подметки не годилась, ведь пожилой возраст свое берет, да и какие-то проблемы со здоровьем у Феликса тоже были, о чем Паулина и Леокадия сплетничали так свирепо, что и мне в уши надуло.

Баська же была среднего роста, очень худая, но косточки у нее были тонкие и нигде не торчали — в отличие от Феликса.

— У толстых жизнь короче, — пробормотала она, хмуря брови. — Ну вот смотри сама, я этого Феликса не знаю, в жизни его не видела, как же я могла про него вспомнить?

Баська заразила меня своей проблемой, и я всерьез задумалась. Надо было бы принять во внимание старые времена, лет эдак: двадцать пять тому назад, а то и тридцать. Вряд ли Баська обращала внимание на худых и толстых в возрасте четырех лет, потому что какое ей тогда было дело до таких вещей? Хотя — кто ее знает?

— Он на тебя ужасно таращился во все глаза, — задумчиво заметила я.

— Кто?

— Феликс. Все пялился и пялился. Все время.

— С омерзением?

Я удивилась:

— Что ты, вовсе нет. Почему с омерзением?

— Ты сама сказала «ужасно».

— Я имела в виду «ужасно внимательно».

— Наверное, я ему тоже показалась знакомой, я ему кого-то напомнила, — решила Баська. — Интересно, кого.

Я предположила, что, может статься, когда-то семьи Баськи и Феликса были знакомы. Четверть века назад Феликс уже точно был взрослый, я сама была этому свидетелем.

Из вчерашних допросов явно следовало, что юридически хозяином участка является именно Феликс, потому что в свое время его признали человеком рассудительным, добропорядочным и честным, устойчивым ко всяким глупым идеям и не легкомысленным в отличие от остальных членов семьи.

— А я об этом даже не знала, — сообщила я Баське. — Или, может, и знала, но не обратила внимания…

— Может, я тоже на что-нибудь не обратила внимания?