Вся пани Иоанна. Том 2

Еще не было часа, когда я уже остановила машину у костела, так подгоняло нетерпение. Вчерашний день, проведенный в вынужденной неподвижности, я считала пропащим, хотя по телефону кое-что узнала о Ренусе. После беседы со старым другом я сделала еще два звонка, оба неудачных. Разбудила каких-то незнакомых людей, и те дали мне понять, что некультурно звонить в столь позднее время. Только тогда до меня дошло, что и в самом деле наступила ночь, и я закончила телефонную акцию. И в самом деле, даже если очень хороших друзей забрасывать дурацкими вопросами в столь неурочное время, они могут со мной раздружиться. На свидание с ксендзом я помчалась, преисполнившись новыми надеждами.

Ксендз меня ждал. Начал он с того, что похвалил меня.

– Пани очень хорошо запомнила содержание письма. Оказывается, преступник его не забрал, письмо у меня. Ваша фамилия Хмелевская?

– Да, Хмелевская.

– Иоланта?

– Нет, Иоанна.

– А какой Хмелевской адресовано письмо? Иоанне или Иоланте? На конверте, наверное, было написано и имя.

Дрожащими от волнения руками схватила я сумочку и вытряхнула ее содержимое на скамью. Слава Богу, конверт оказался на месте, хотя и страшно измятый, будто собака жевала.

– Да никакого имени нет! — почему-то обрадовалась я, хотя никаких разумных поводов для радости не было. — Только первая буква. Вот, смотрите, «Хмелевской И.» Ксендз взял конверт в руки, убедился, что и в самом деле только «И», и сочувственно вздохнул.

– Вот именно…

– Погодите, — вспомнила я, — вроде бы в письме было имя. Кажется, на обратной стороне.

Из кармана сутаны ксендз достал письмо, тоже не в лучшем состоянии, чем конверт, и перевернул листок.

– То же самое. «И. Хмелевская». Только первая буква имени.

– Такова сила самовнушения! — сокрушенно признала я. — А ведь готова была поклясться, что там полностью написано мое имя! Ни минуты не сомневалась — письмо адресовано мне, так его и восприняла.

– Вот именно, — повторил ксендз, сокрушенно качая головой. — В действительности же нет уверенности, речь может идти не о вас, а о другой особе. Об Иоланте Хмелевской.

Нет, от таких шараханий из стороны в сторону можно и последних нервов лишиться. Выходит, все наши глубокомысленные ассоциации с Ренусем и Мизюней коту под хвост? Идиотизм, игра воображения или, выражаясь деликатней, творческая фантазия? И не мне, а какой-то Иоланте должны были подбросить голову? И это не я, а какая-то Иоланта должна была теперь хромать? Тогда какого черта все это приключилось со мной?

– Да что за Иоланта такая? — простонала я.

Ксендз мне очень сочувствовал, по лицу было видно. Еще раз глубоко вздохнув, он пояснил:

– Иоланта Хмелевская была близкой подругой покойной Елены Выстраш. Это я узнал от ксендза викария, пока только это. Возможно, ее письмо было адресовано не вам, а подруге. Хотя, с другой стороны, содержание письма немного не подходит к Иоланте…

– А где найти эту Иоланту, разрази ее… простите, отец мой, нужно ее разыскать, может, что-нибудь и удастся выяснить? Возможно, она сумеет объяснить все непонятные вещи, надо же, сколько я намучилась, и вдруг всплывает некая Иоланта!

Эмоции буквально разрывали меня на части, ксендз же сохранял спокойствие и невозмутимость. Пытался и меня успокоить.

– К сожалению, мы не располагаем ее адресом. И кто она такая, тоже не знаем. А ей ли адресовано письмо или вам — это пани сама должна решить.

Сумятица в голове, вызванная новым открывшимся обстоятельством, лишала возможности логически мыслить. Спокойствие ксендза оказало благотворное воздействие. Помолчав и немного успокоившись, я призналась:

– Решить непросто. Вот сейчас, когда вы рассказали о подруге Елены, тоже Хмелевской, я было подумала… но сомневаюсь. Кое-что в письме вроде бы прямо относится ко мне, кое-что, возможно, я сама насочиняла. О наличии у Елены близкой приятельницы я знала, мне известно: Елена делилась с ней своими тайнами, так что, может, она и многое знает. Из письма следует, что Елена собиралась сообщить мне нечто важное, не исключено, это важное известно ее близкой подруге. Только вот как ее разыскать? А ксендз викарий…

Ксендз сочувственно пояснил:

– Бедняга еле мог говорить, но подумал о ближних и, преодолевая свою немощь, поведал мне о наличии у его покойной прихожанки близкой подруги. Наверняка тайны исповеди он не нарушил, нет, нет, такого он никогда не сделает, возможно, другой источник. Знал же он о подруге немного: что у покойной Елены Выстраш была близкая подруга, звали ее Иоланта Хмелевская и жила она где-то неподалеку от особняка, где Елена работала в прислугах. Больше же ничего о ней не знает. Проше пани, а если дать объявление в газетах? Или попробовать разыскать ее через полицию?

– Полиция, конечно, без труда разыскала бы эту Иоланту, — без особого энтузиазма заметила я, — но видите ли, отец мой, я полицию обманула. Ничего не сказала ей о письме Елены.

– Но почему? — изумился ксендз.