Вся пани Иоанна. Том 2

Потерявший голову Валтасар уже и сам не знал, в чем стоит признаться, а о чем умолчать. Под умелым руководством капитана Бежала признался во всем, за исключением убийства. Лично ни в каком мокром деле он не замешан, никого не убивал, все Франек. Да, в забегаловке, где скончался шантажист, был, но думал, тот просто объелся и сам по себе помер, а портфель забрал, чтобы не затерялся. Решил — вот выздоровеет человек, он ему и вернет. Относительно Флориана тоже не сомневается — его утопил Терличак. Валтасар в тот день был на косе и лично приобрел у Терличака отличный янтарь, потом в Варшаве продал его владельцу шлифовальной мастерской, но тогда был уверен, что Терличак сам этот янтарь нашел. Впрочем, этот Терличак та еще свинья. Ведь он тоже пытался их шантажировать. Как кого? Флориана и Франека, уж те не знали, как от Терличака откупиться, так что, возможно, Флориан и в самом деле попытался его утопить, ведь не мог же Терличак до такой степени ума лишиться, чтобы топить курицу, несущую ему золотые яйца...

Терличак на допросах главным образом безадресно ругался и весь свет поносил, понемногу сваливая все на Франека, на Флориана, на сладкого песика и на меня. Уж я-то наверняка обо всем прекрасно знала, только строила из себя невинную овечку, вот он и хотел меня запугать, чтобы вернула ему те денежки, которые мерзавец, мой муженек, у него, Терличака, вымогательством вырвал. А это его денежки, кровные! А кроме того, именно я припрятала пленки с записью, которыми шантажировал их мой муженек, так чтоб полиция их у меня отобрала. Короче, в мужике просто бушевала бессильная ненависть, из-за нее и наболтал больше, чем ему бы следовало. А что касается Флориана, так тут он чист как младенец, ведь этот скупердяй чертов сам на него набросился, он, Терличак, лишь оттолкнул мерзавца и сам опрокинулся на спину, а когда от воды отплевался, глядь — а Флориан уже утоп...

— Это просто чудо, что он и тебя не утопил, — содрогаясь, промолвила Дануся и наливала мне полный бокал вина.

— Не думаю, убивать меня не имело смысла. Из утопленницы ничего не выдоишь, а он имел на меня большие виды. Так что, скорее, должен был бы еще и заботиться обо мне, пылинки сдувать.

— А что им грозит? — поинтересовался Костик.

— Не так уж много, — недовольно ответила Аня. — За неумышленное убийство, а может, даже по статье о действиях в пределах необходимой самообороны. Соучастие в предумышленном убийстве — это может быть вменено Орешнику, я говорю об отравлении Казика. Сроки небольшие, не исключено и условное наказание. Разве что присовокупят еще и контрабанду, но тут много неясностей. А твой Драгоценный вообще от всего отвертится. Вместе с Идусей. Я была не только удивлена, но и возмущена.

— Каким же образом, интересно? Тайный убийца...

— Ты так говоришь, будто первый день его знаешь! — рассердилась Аня. — Ведь он все делал для того, чтобы доказать собственную значимость. Никто другой не имел права отыскать золотую муху, только он! Такой благородный рыцарь. И все втайне, втайне, аж перчатки резиновые нацепил... И не вынес бы, если его инкогнито раскрыли. Не хотела тебе говорить, но он явно ненормальный, ведь ни на один вопрос просто не в состоянии был дать прямой ответ, все вокруг да около. И столько туману напустил! А все сводилось к тому, что... ну, хотя полиция расследование не афиширует, а про необычный янтарь все узнают, и тогда он...

— ...сможет наслаждаться собственным совершенством?

— Что-то в этом роде. Он один добился того, чего не могла сделать вся полиция!

Тут и Дануся возмутилась.

— Но ведь это он убил Франека! Или нет?

— Может, и нет. Франек наставил оружие, он же только вышиб его из рук, не исключено, что каратэ применил. Падая, тот налетел на острие железной подставки. И между нами говоря, Драгоценный может отпереться от всего. Следов не оставил, о янтаре вы знаете только от меня, я видела их в руках Идуси, когда перепутала дни и неслышно подкралась к ней, а в этом я ни в жизнь не признаюсь. Идуся же сейчас от всего отпирается. Да ведь для вас же не это главное?

— Конечно, не это, а янтарь, — живо подтвердила я, усиленно пытаясь выбросить из головы допущенную некогда жизненно важную ошибку. Я вовсе не стремилась к тому, чтобы ошибка сгнила в тюремной камере. — А с янтарем все в порядке. Есть шансы, что останется у нас и будет выставлен когда-нибудь в музее.

— Уж Марыся об этом постарается, — подтвердил Костик. — В тихом омуте... Даже если ей и не удастся организовать музей, будет выставлять его на своих персональных выставках.

Данусю очень тревожила дальнейшая жизнь молодых супругов, слишком уж много им пришлось натерпеться. Плохо, когда между мужем и женой нет доверия. Надо было сразу же признаться мужу.

Аня резонно возразила:

— Не могла она ему сразу же признаться, ведь вначале он ее совсем не любил. А потом голову потеряла от страха. Жила в состоянии вечной истерии, я бы так это охарактеризовала.