Вся пани Иоанна. Том 2

В результате мы все трое настолько поверили в созданного нашим воображением виртуального пацана, что Марту уже не было необходимости агитировать. Она сочла своей святой обязанностью позвонить в полицию вместо бедного ребёнка, которому и без того пришлось пережить такой стресс, разыскивая закатившийся мяч. Вдвоём с Витеком они отправились на поиски какого-нибудь таксофона и нашли нужный в районе Черняковской, ведь желательно звонить из ближайшего к месту действия.

Тут же после звонка в полицию неимоверно вздрюченная Марта позвонила мне по сотовому и поделилась впечатлениями:

— Ты оказалась права, я действительно попала на бабу. И знаешь, должно быть, здорово вжилась в образ, баба мне сразу поверила, прониклась, стала меня успокаивать, то и дело вставляя «деточка». Витек мне на бумажке записал адрес, и хорошо сделал, не то я от волнения все бы перепутала, а так просто с плачем и шмыганьем на все расспросы лишь повторяла как попугай: «Антоневская, восемь, проше пани, Антоневская, восемь, а то татусь прибьёт». Слушай, теперь я не сомневаюсь — сразу отправят патрульную машину. Что? Это Витек мне что-то говорит. Ага, Иоанна, мы хотим посмотреть…

— О господи, и они туда же, как дети малые. Тогда найдите какой-нибудь предлог.

— Да вот ищем, но никак не находится. Что? Вот Витек советует — и без предлога можно, как наш мальчонка, издалека, он знает одно такое место, там полицейские нас не заметят.

— Ладно, не возражаю, но задерживаться все равно не советую. Убедитесь, что полиция приехала и полезла в подвал, и смывайтесь, немедленно смывайтесь. Если вас застукают — пиши пропало. Будь у тебя хотя бы камера в руках, ещё могла бы сослаться на журналистскую привычку снимать все подряд. А без камеры — загребут, потом не отвертитесь.

— Так мы же ни в чем не виноваты.

— Именно поэтому.

Аргумент был железным, что тут возразишь?

17

— Ну вот и все, — как-то мертвенно-отрешённо заявила Марта, переступая порог моего дома. — Больше я не могу. Сломалась.

Если учесть, что в наш последний рабочий вечер из-за сенсации, принесённой Витеком, мы с Мартой не закончили отделку сюжета, а к тому же посмертная активность Коти значительно обогатила детективные возможности будущего сериала, то последующие два дня я не отходила от компьютера, претворяя эти возможности в повествовательную ткань. Никто меня не отвлекал, Марта уехала в Краков, мне не звонила, и я ничего не знала о её новейших любовных потрясениях. И хорошо, что не знала, могла беспрепятственно отдаться творчеству.

— А в чем, собственно, дело? — встревожилась я.

— В том, что его в глаза не видела! Все эти два дня!

— Доминика?

— А то кого же?

Все. Кажется, и с меня довольно. Этот Доминик у меня уже в печёнках сидит! Но надо же как-то Марту привести в нормальное состояние?

— Ладно, проходи, не стоять же в дверях. Садись, сейчас принесу тебе пивка.

Марта как автомат прошла за мной в кухню, бормоча:

— Пива — это хорошо, дай мне пива, у меня во рту не было ни капли пива с тех пор, как ушла от тебя. Дай пива, я хочу пива…

— Никаких проблем. Захвати стаканы…

Шагая за мной в гостиную со стаканами в руках, Марта продолжала бормотать деревянным голосом, уже не жалуясь, просто выплёскивая из себя наболевшее:

— А все потому, что на минутку забежала в казино. Так он в наказание мне, понимаешь? Что я, рабыня? Наложница в султанском гареме?

Откупоривая банку, Марта в нервах встряхнула её, из-за чего залила скатерть и близлежащие бумаги. Пока это пустяковое обстоятельство не погрузило её совсем уж в глубины меланхолии, я поспешила успокоить девушку:

— Не обращай внимания, полотно отлично отстирывается в стиральной машине. Стол не антикварный, а бумага высохнет.

И все же не меньше получаса ушло на то, чтобы несчастная стала говорить по-человечески, а не как бездушный автомат. Полегчало ей после того, как излила на Доминика тысячи проклятий, так что даже я не выдержала:

— Раз он такой, тогда не понимаю, что же тебя в нем привлекает? Одна борода?

Марта подумала. И честно ответила:

— Сама не знаю что. Есть в нем все же такое… иногда… такое, от чего у меня дыханье перехватывает. И у меня сразу…

— …мозги набекрень? — ласково подсказала я.

— Ну, знаешь! — взвилась Марта.

— А как бы ты это назвала по-другому? Скажи, я слушаю.

Несколько минут Марта размышляла, напряжённо всматриваясь в обсыпавшиеся поделки из сухоцветов на стене и попивая пиво.

— Возможно, ты и права, — согласилась она. Да и какая неглупая женщина не согласилась бы на её месте? — А ведь я так мечтала выйти за него замуж и родить ему детей…

Теперь же при одной мысли об этом Марта просто содрогнулась с ног до головы и тут же спросила:

— А моя внутренняя дрожь внешне проявляется?

— Проявляется, ещё как проявляется.

— А не ты ли сама приводила поговорку! «Женится — переменится»? Или «Стерпится — слюбится»? Точно не помню.

— Да, приводила, но в отрицательном плане, говорила: «Не верь этим идиотским поговоркам, сплошное враньё». Жизнь доказала обратное. Причём в обе стороны.

— Это как же понимать?