Вся правда

– Образ мечущегося духа в синем свете луны – гениально! – короче, сказано было многое. И все по адресу режиссуры. То есть я своей выходкой не затмила его. Наверное, из-за этого было решено не жрать меня поедом, а даже наоборот, похвалить. Похвалить и позволить и в следующих спектаклях выскакивать в начале второго акта. И даже в паре мест первого. Короче, мне дали эпизодическую роль, совершив таким образом, качественный скачек из массовки в труппу. Прав был Парфенин. Не важно, с чего ты начинаешь, важно только то, что потом.

– Ты молодец. Смотрелась интересно! – подошел ко мне Артем. Артем! Он нечасто баловал меня своим вниманием. Не так часто, как я рассчитывала, когда он в темноте шептал мне на ухо всякие глупости типа:

– Ты прекрасна, таких больше нет. – Может, больше и нет, но с той ночи он в нашей лавочке появляться перестал. Декорации были закончены, дел у него больше не было. Я тосковала, но делала это молча, как будто боясь даже самой себе признаться в том, что тоскую.

– Он взрослый занятой человек, у него мало времени! – утешала я себя.

– Он не звонит. Мог бы уж номер набрать! – парировала моя истеричная часть.

– Тебя никогда нет дома. Куда ему звонить?

– А в театр? Я же все время тут, и он это отлично знает.

– Ага, чтобы все и вся узнали о том, что между вами происходит.

– Да в том то все и дело, что между нами ничего не происходит! – плакала я дома тихонько. Подушка, моя преданная подруга, обнимала и утешала меня. Я закрывала глаза и представляла себе, что она – это он. Вот он лежит рядом и обнимает меня. Под эти сказки я засыпала, чтобы утром снова смотреть в сторону телефона. Но до самой премьеры он позвонил всего пару раз. Мы поболтали ни о чем, он спросил:

– Ну как ты, малыш? – и я растаяла. В его голосе было чуть больше теплоты чем может быть в голосе равнодушного мужчины.

– Почему ты не заезжаешь? – спросила я.

– Да как-то не складывается. – ответил он и попрощался. Вот и все. Этими несколькими фразами я себя и питала, чтобы не засохнуть, как кувшинка без воды. Но вот наметился мой триумф и я вновь видела его перед собой. Он заинтересованно осматривал мою еще недоотмытую от грима физиономию и улыбался.

– А что, если я тебя нарисую. Вот такой, как ты была на сцене.

– Конечно, – прошептала я. Для него я была готова хоть голой по улице бегать. А что говорить о долгих часах в его мастерской.

– Тогда я за тобой завтра после репетиции заеду.

– Но будет уже поздно! – с надеждой напомнила ему я.

– А что, ты так мечтаешь пораньше вернуться в твой семейный рай? – усмехнулся он. Ну уж нет. Мой семейный рай был столь невыносим, что я с удовольствием покинула бы его навсегда. Например, в качестве жены Артема. Мадам Быстрова, нежно любящая мужа. Сердце дрожало и пело, когда я примеривала к себе его несложную фамилию. Если я стану когда-нибудь Быстровой, я стану самой счастливой женщиной на земле. Я буду смешивать ему краски, приносить в студию чай. Я не буду ему слишком надоедать, женщина не должна стать для мужа обузой. Я буду рожать ему красивых детей, готовить фантастические ужины при свечах. Так, как я, никто никогда не будет его любить. Только моя любовь, мое озеро нежности и восторга, способно сделать его счастливым.

– Ты уверена? – ехидничало мое Эго.

– Конечно!

– А до тебя его все презирали?

– Это было до меня. Значит, считай, не было. – Я правда так думала. Ведь для меня с тех пор, как появился он, все изменилось. Необратимо и невероятно. Я уже и не помнила, чем жила раньше. Теперь для меня был только Он. Только Артем. Только его голос и его руки. И все, что он захочет, только бы быть с ним рядом. А потом и он полюбит меня. Я была в этом абсолютно уверена. Почему? Непонятно.

* * *

Мастерская у него была дома. Слава богу, он не повез меня на какую-нибудь тусовочную выставку. Возможность побывать у него дома – это же мечта. Посмотреть на него вблизи, узнать, какие книги стоят на его полках, что лежит в его холодильнике. Какого цвета обои, есть ли коврик в ванной. С кем он живет?

– Проходи, не стой на пороге.

– Почему?

– Соседи увидят.

– Ты что, стесняешься? – обиделась я. Вот так прием.

– А как же. Что они подумают, когда увидят, что я сюда привез ребенка?

– Я не ребенок! – сколько же можно. Я понимаю – раньше, но теперь?

– Хорошо, ты не ребенок. И мне это известно лучше всех. Но все равно, не стоит оповещать об этом весь дом.

– Что мне делать? Переодеваться? – попыталась я отгородиться от него.