Вся правда о Муллинерах (сборник) (СИ)

 Речь шла о молодом человеке с рыбьим лицом, который недавно вышел, бросив окурок в корзинку, а та радостно вспыхнула. Пожарникам-любителям пришлось попотеть. Пиво Полегче, с высоким давлением, расстегнул воротничок; глянцевая грудь мисс Постлвейт бурно вздымалась.

 Только мистер Маллинер, видимо, смотрел на произошедшее со всей терпимостью.

 — Будем к нему справедливы, — заметил он, попивая горячее виски с лимоном. — Вспомним, что здесь у нас нет рояля или дорогого старинного стола, о которые нынешнее поколение тушит сигареты. Поскольку их нет, он, естественно, облюбовал корзинку. Как Мордред.

 — А ктой-то? — спросил Виски с Содовой.

 — Кто это? — поправила его мисс Постлвейт.

 — Мой племянник. Поэт. Мордред Маллинер.

 — Какое красивое имя! — вздохнула наша хозяйка.

 — Как и он сам, — заверил мистер Маллинер. — И то подумать, карие глаза, тонкие черты, прекрасные зубы. Зубы в данном случае очень важны, с них все и началось.

 — Он кого-то укусил?

 — Нет. Он пошел их проверить — и встретил Аннабеллу.

 — А ктой-то?

 — Кто это? — ненавязчиво подсказала мисс Постлвейт.

 — Ой, ладно! — воскликнул Виски.

 Аннабелла Спрокет-Спрокет (сказал мистер Маллинер), единственная дочь сэра Мергатройда и леди Спрокет-Спрокет из Сматтеринг-холла, вошла в приемную, когда Мордред сидел там один и листал старый «Тэтлер». Увидев ее, он ощутил, что слева в груди что-то бухнуло. Журнал поплыл, потом застыл, и племянник мой понял, что влюбился.

 Почти все Маллинеры влюблялись сразу, но мало у кого были такие прочные основания. Аннабелла сверкала красотой. Ее мой племянник и заметил, но, подергавшись с минутку, словно пес, подавившийся куриной костью, обнаружил еще и печаль. Когда незнакомка принялась за старый «Панч», глаза ее просто светились скорбью.

 Мордред пылко сочувствовал ей. В приемной зубного врача есть что-то такое, освобождающее, и он решился заметить:

 — Не бойтесь, сперва он посмотрит в зеркальце. Может, ничего не найдет…

 Она улыбнулась, слабо, но все же так, что Мордред немного подскочил.

 — Что мне врач! — сказала она. — Я редко приезжаю в Лондон. Хотела походить по магазинам, а теперь — не успею, поезд уходит в четверть второго.

 Все сокровенное рыцарство выпрыгнуло из Мордреда, словно форель из воды.

 — Пожалуйста, — сказал он, — пожалуйста, я не спешу!

 — Ну, что вы!

 — Совершенно не спешу. Вот, журнал дочитаю.

 — Если вам правда все равно…

 Мордред мог бы сразиться сейчас с драконом или влезть на гору за эдельвейсом, а потому заверил, что только рад служить. Незнакомка вошла в кабинет, сразив его благодарным взглядом, он — закурил и впал в экстаз. Когда она вышла, он вскочил, кинув сигарету в корзинку. Красавица вскрикнула. Он сигарету вынул.

 — Как глупо! — сказал он с неловким смешком. — Вечно я так, все рассеянность… Сжег две квартиры.

 Она удивилась.

 — Совсем? До основания?

 — Ну, что-то осталось… И вообще, они на верхнем этаже.

 — Но сами квартиры сгорели?

 — О, да!

 Она помолчала, как бы о чем-то думая. Потом очнулась и произнесла:

 — До свидания, мистер Маллинер. Спасибо вам большое.

 — Не за что, мисс…

 — Спрокет-Спрокет.

 — Не за что, мисс Спрокет-Спрокет. Какие пустяки! Она ушла, он направился к дантисту, тяжко страдая — не от боли (тот ничего не нашел), а от горя. Посудите сами: влюбился — и никогда ее не увидит! Опять корабли в ночи… Легко представить, что он ощущал, получив назавтра такое письмо:

 «Дорогой мистер Маллинер!

 Моя дочь поведала мне, какую услугу Вы ей оказали. Не могу выразить, как я Вам благодарна. Она любит побродить по Бонд-стрит, а если бы не Вы, ей пришлось бы ждать полгода.

 Вероятно, вы человек занятой, как все в Лондоне, но, если улучите время, посетите нас, мы с мужем будем очень рады.

 Искренне Ваша

 Аврелия Спрокет-Спрокет».

 Мордред прочитал это шесть раз за минуту с четвертью, а потом — семнадцать, помедленней. Видимо, Она спросила его адрес у ассистентки. Поразительно, такой ум! Кроме того, это кое о чем говорит. Дочери не просят матерей пригласить вас, если вы не произвели на них впечатления! Коту ясно.

 Племянник мой кинулся на почту, послал телеграмму и вернулся укладывать вещи.

 Назавтра, в поезде, Мордред слышал, что колеса стучат «Спро-кет, спро-кет». Шепча эти слоги — имени он еще не знал, — он вышел на маленькой станции. Когда он увидел, что Она приехала его встречать, шепот едва не перешел в крик.

 Минуты три, уже в машине, Мордред не мог сказать ни слова. Вот — она, думал он, вот — я, вот, собственно, мы. Опережая события, он чуть не спросил, согласна ли она ехать так вечно, но тут машина остановилась у табачной лавки.

 — Я сейчас, — сказала Она. — Обещала Биффи, что куплю сигареты.

 — Биффи?

 — Капитану Биффену, он у нас гостит. А Гаффи просил чистилку для трубки.

 — Гаффи?

 — Это Дик Гаффингтон. Ну, вы слышали. Чемпион, на бегах.

 — Он тоже у вас гостит?

 — Да.

 — У вас много народу?

 — Нет, не очень. Биффи, Гаффи, Просси, Фредди — он чемпион по теннису, Томми… ах, да, еще Алджи! Вы знаете, охотник, Алджи Фрипп.

 Мордред пришел в отчаяние. Нет, что же это такое? Охотники, чемпионы, какие-то силачи… Хуже киноактеров! Слабая надежда побудила его спросить: