Вся правда, вся ложь

– Э-э-э, – все-таки произнесла я невнятно, но бабуле и этого оказалось достаточно. Она кивнула, пошарила рукой в кармане пальто и достала фотографию. Снимок десять на пятнадцать в серебристой рамке. Красивая девушка с темными длинными волосами, глаза ее казались невероятно синими, пухлые губы чуть раздвинуты в улыбке.

– Как ее зовут? Звали… – смогла-таки я с некоторым усилием задать вопрос.

– Ира. Ирочка Томашевская, то есть по мужу Одинцова. Вы, случайно, не были знакомы?

«Может, бабка сумасшедшая?» – с надеждой подумала я и ответила:

– Нет, к сожалению.

Не убирая фотографии, бабуля кивнула:

– Просто я подумала… она работала в библиотеке, здесь неподалеку… Три года работала, пока не вышла замуж. Завтра ей бы исполнилось двадцать восемь лет.

– А-а-а что случилось? Авария?

– Нет, – покачала головой старушка. – Кто-то проник в дом, Гена был на работе, Ирочка в это время оставалась одна… Одиннадцать ножевых ран… так следователь сказал…

– Ограбление? – спросила я испуганно, знать не зная, стоит ли задавать вопросы или лучше помолчать.

– Ничего не пропало… он ей лицо изувечил, разрезал ножом… За что? – Она убрала фотографию в карман и стала разглядывать свои руки, морщинистые ладошки нервно вздрагивали, успев покраснеть от холода.

– Убийцу нашли? – задала я вопрос, так и не решив, стоит ли это делать.

– Сначала арестовали дворника… молодой парень, таджик, работал там совсем недавно. Но потом его отпустили. Нашлись какие-то родственники, наняли дорогого адвоката. Наверное, заплатили кому следует и теперь говорят, что он не виноват… Ирочка жила с мужем в Сосновке, коттеджный поселок за рекой… С соседями едва знакомы. Врагов у них не было, особых ценностей тоже… у меня квартира в тринадцатом доме, – вдруг сказала она, кивнув на новенькую многоэтажку, прямо напротив входа в парк. – Я могла бы вам показать Ирочкины фотографии, у меня их целый альбом… если у вас есть время…

– К сожалению, мне надо быть на работе, – поспешно ответила я, но, встретившись со старушкой взглядом, неожиданно для себя добавила: – Полчаса, конечно, найдется.

– Вот и хорошо. – Старушка встала, опираясь на палку, которую все это время придерживала коленом, пристроив ее к подлокотнику скамейки. – Я вас пирогами угощу. Сегодня пекла, ждала Ирочку, она по вторникам всегда ко мне приходит… Я не сумасшедшая, – со своей невообразимой улыбкой добавила старушка. – Просто трудно поверить, что внучки больше нет…

Я поднялась, и мы пошли по аллее.

– Вас как зовут? – спросила она.

– Ефимия. Но лучше зовите Фенькой.

– А я – Ольга Валерьяновна. Имя у вас красивое. И вы сами настоящая красавица. Красивая и добрая. Так нечасто бывает. Другая на вашем месте убежала бы от надоедливой старухи, я ведь понимаю…

Она семенила рядом, и вновь мне показалось, что она не идет, а парит над землей, монотонный стук палки с резиновым наконечником отсчитывал шаги и секунды, а я взяла Ольгу Валерьяновну под локоть, словно боялась, что она и впрямь улетит, подхваченная холодным ветром. Бабуля благодарно улыбнулась и покрепче прижала мою руку. Со стороны мы, должно быть, выглядели близкими родственниками на прогулке, эдакая благостная картинка: бабушка и внучка. Я не знала, то ли на себя злиться, то ли все-таки на бабку. Мало мне своих проблем, теперь еще и это… Помочь я ничем не могу, а время потрачу.

Я украдкой посмотрела на часы. Если через десять минут меня не будет в офисе, Агатка затянет любимую песню о моей хронической безответственности и закончит изречением, что в семье не без урода. А если узнает, как я провожу время, всерьез забеспокоится: вот уже старушек в парке подбираю. Раньше обходилась бродячими собаками. На очереди бомжи и цыганки с малолетними чадами. Взглянув на ситуацию глазами сестрицы, я готова была незамедлительно смыться, но для этого как минимум надо освободить руку, которой, как ни странно, было уютно на худеньком старческом локте.

«Агатке о моем приключении знать необязательно», – рассудила я и бодро зашагала дальше.

Ольга Валерьяновна жила на втором этаже недавно построенного дома, светлая, просторная квартира, казалось, не имела к ней никакого отношения. Все здесь было новым: от добротной входной двери благородного бордового цвета до полупрозрачных римских жалюзи на окне единственной комнаты. Даже чашки, которые незамедлительно появились на кухонном столе, вне всякого сомнения, были куплены недавно. Мебель удобная, хоть и недорогая, подошла бы скорее молодой девушке. Я вертела головой, маскируя неловкость извинительным любопытством, а Ольга Валерьяновна продолжила накрывать на стол.