Вся синева неба

Эмиль паркуется на самом краю, поодаль от других машин, под деревьями. Заглушает двигатель. Он не ошибся. Слышен шум воды. Здесь протекает ручей. Прямо вдоль стоянки. Приятно будет тут спать. Он косится на Жоанну. Она все еще спит. Он выходит из машины и направляется прямо к воде, ориентируясь на плеск. Достаточно пересечь парковку и срезать угол по траве. Вот и ручей, за деревьями. Вода спокойно течет, журчит на камнях, когда огибает их, там и сям уносит ветку… Вдоль ручья тянется дорожка. Здесь проходит походная тропа. Интересно, куда она ведет? Сейчас он посмотрит в путеводителе. Но пока он садится на валун, вытягивает ноги, на несколько мгновений закрывает глаза.

Мысли его путаются, блуждают над водным потоком. Он думает о телефоне Жоанны, о звонке. Это волнует его. Не только потому, что это подразумевает: кто-то где-то ждет ее, может быть, умоляет вернуться. Нет. Дело в другом. Дело в звонках, которые поступают ему тоже и переадресуются на голосовую почту. Дело в письме, которое придется написать родителям, сестре, Рено, чтобы объяснить им… Что объяснить? Он сам не знает. Все произошло так быстро, так поспешно. Ему самому трудно объяснить себе свой отъезд. Всегда ли так бывает, когда расстаешься с людьми? Всегда ли трудно понять причины, побудившие нас к этому?

А ведь Лора выглядела очень уверенной в себе, когда ушла. Она так и стоит у него перед глазами в тот день, когда пришла забрать свои последние вещи из квартиры. С ней приехала мать, она ждала ее внизу, предпочла дать им побыть вдвоем напоследок. Редко он чувствовал себя таким жалким и несчастным. Вот она, здесь, в своих джинсах в обтяжку, в маленьких белых полотняных полукедах и в желтом топе, подчеркивающем грудь. На шее поблескивал бриллиант. Она любила украшения. Всегда на ней была какая-то деталька, кольцо, тонкий браслет, длинные серьги… В тот день она держала в руке сумочку, а ее волосы, всё такие же гладкие, всё такие же темные, падали на плечи. Он почувствовал себя недостойным ее в своих джинсах и белой футболке. Недостойным, некрасивым и грязным, без блеска. Они уже говорили о разрыве, трижды. Лора заявила, что сказать больше нечего, она просто пришла за последними вещами. Она не хотела разговоров. А он не знал, как себя вести. Квартира опустела. Лора забрала диван, низкий столик и кровать, они принадлежали ее родителям. Он жил в тишине и пустоте уже две недели. Но оставались еще Лорины флаконы духов в ванной, ее зимняя одежда в шкафу, женские романы в гостиной… Это создавало иллюзию, что не все кончено. Вот только сегодня она пришла все забрать. Он видел ее в последний раз. Она спешила.

— Мама ждет внизу. Мы записаны к парикмахеру через час. Я быстро.

Он смотрел, как она ходит из комнаты в комнату, хлопочет, собирает, складывает. Бродил за ней с побитым видом, бессильно опустив руки.

— Тебе нужна помощь? — спросил он странно надтреснутым голосом.

— Нет, не беспокойся. Не обращай на меня внимания, я на несколько минут. Справлюсь сама. Скажу тебе, когда буду уходить.

Но Эмиль не двинулся с места. Он не мог оторваться от Лоры, равнодушной и совершенно чужой теперь, которая паковала свои вещи так поспешно, будто уезжала на импровизированный уик-энд. Он видел ее в последний раз. В последний раз она была здесь, с ним, в их квартире. Он не мог оторваться от нее. Он стоял в дверях гостиной, не сводя с нее глаз. Говорить больше не о чем. Я просто зашла за вещами, я быстро. Он не решился с ней заговорить. Тут она была тверда. Что он мог ей сказать, чтобы заставить передумать, убедить остаться? Ему казалось, она давно все решила. Задолго до того, как заговорила с ним о разрыве. Она была терпелива. Даже делала усилия, но все прошло, кончено. С нее было довольно. Она снова стала вольной пташкой, которую он встретил четыре года назад.

Она вошла в лифт с тремя полными пакетами и коробкой.

— Тебе нужна помощь? — снова спросил он.

— Нет. Я поднимусь за сумочкой, все в порядке.

Двери лифта закрылись. Он стоял в коридоре квартиры и чувствовал, что задыхается. Его взгляд упал на ее сумочку в прихожей. Он сделал над собой колоссальное усилие. Ему захотелось проверить ее телефон… проверить, обоснованны ли его подозрения. Он был уверен, что она кого-то встретила. Он все-таки открыл сумочку, запустил руку внутрь. Нашел телефон. Она установила пароль. Он был заблокирован чертовым паролем. Это причинило ему боль. За два года совместной жизни она никогда не ставила пароль на телефон. Почему же сегодня этот чертов пароль?

Он услышал, как подъехал лифт, и быстро сунул телефон в сумку. Она вошла в квартиру, чуть запыхавшись. Грудь вздымалась под желтым топом, щеки порозовели. Она улыбнулась ему, улыбнулась ужасной улыбкой, потому что эта улыбка была холодной, дружелюбная улыбка, чуть фамильярная, как будто Эмиль был всего лишь случайным знакомым.

— Ладно. Думаю, пора прощаться.