Вся Урсула Ле Гуин в одном томе

Это место — самое впечатляющее доказательство их существования из всех, что я когда-либо видела. Доказательство не только существования таких людей, но и того, насколько эффективна их работа и велико их влияние. Здесь воплощена человеческая доброта.

Да, она воплощена в самом бездуховном, низменном, банальном, даже грубом виде. В тысячах банок зеленых бобов, в башнях упаковок макарон, в ящиках свежесобранных овощей, в холодных часовнях рефрижераторов с мясом и сырами… В тысячах картонных коробок с невозможными названиями сортов неведомого пива. Эти коробки, особенно прочные и пригодные для упаковки разных продуктов, предоставили пивоварни… Доброта воплощена в мужчинах и женщинах, в рекрутерах и волонтерах, в операторах погрузочной техники, конторских работниках, в тех, кто сортирует и упаковывает свежую продукцию, и в тех, кто обучает людей навыкам выживания. Доброта воплощена в кухнях и огородах Oregon Food Bank, в грузовиках, привозящих еду на склад, и в грузовиках, доставляющих ее туда, где в ней нуждаются.

Потому что эти громоздящиеся стены, кварталы и утесы товаров — от двенадцати до восемнадцати тысяч фунтов еды в каждом отсеке склада — исчезнут, растают, как замки из песка, за какую-то ночь или за несколько дней, чтоб уступить место новым коробкам, жестянкам, банкам свежей и замороженной еды, которая, в свою очередь, тоже исчезнет через день или неделю, отправившись туда, где в ней нуждаются.

И это происходит повсюду. Oregon Food Bank доставляет еду в каждый округ штата Орегон плюс в один округ штата Вашингтон. Сотрудникам организации не приходится долго искать тех, кому не хватает еды.

Начнем с того, что везде есть дети. Множество детей школьного возраста в нашей стране, в ее городах и городках не могут позволить себе питаться три, а то и два раза в день. Многие из них не всегда уверены в том, что им сегодня вообще доведется хоть что-нибудь съесть.

Сколько таких детей? Почти треть от общего числа. Каждый третий ребенок.

Возможно, так вам будет понятнее: если вы или я — среднестатистический родитель с тремя среднестатистическими детьми школьного возраста, один из них сегодня останется без еды. Или не получит ее в достаточном количестве. Он проснется голодным и будет чувствовать голод к вечеру. Тот голод, от которого ребенок все время мерзнет. От которого он тупеет, от которого он болеет.

Какой именно ребенок?.. Какой из наших детей?..

Елка

^{Январь 2011 года}

Нынче утром мы вынесли рождественскую елку. «Славный маленький пушистик, три с половиной — четыре фута ростом, этакое настольное деревце», — как сказала продавщица в цветочном магазине рядом с Trader Joe’s[331]. Елку мы поставили на деревянный ящик возле углового окна гостиной: я считаю, что ее должно быть видно снаружи, да и самой ей хорошо бы позволить выглядывать на улицу. Вряд ли дерево может видеть в прямом смысле, но оно способно ощущать свет и тьму, различать внешнее и внутреннее. В любом случае оно смотрится лучше, когда над ним или позади, сквозь ветви, видно небо. Прежде чем мы нарядили елку, она стояла в углу, крепкая, темно-зеленая — сложный высший организм, ее присутствие явно ощущалось в комнате. Раньше мы пользовались искусственной елкой, но она была слишком очевидно ненастоящей, и я стала задумываться, что я чувствую по отношению к настоящему дереву, не только к великолепным высоким рождественским елям, которые запомнились мне по впечатлениям из детства и тех времен, когда мои дети были маленькими, но также и к миниатюрным елочкам. Они создают такое же ощущение присутствия в комнате, как человек или животное. Неподвижное присутствие, не говорящее ничего, — но оно есть. Как если бы у нас гостила некая неразговорчивая особа из Норвегии.

По-английски не говорит, совершенно нетребовательна, ничего не просит, кроме разве что глотка воды раз в несколько дней. Успокаивает самим своим присутствием. Смотреть на нее одно удовольствие. Хранит в себе темноту, держит эту лесную темноту зелеными руками, протянутыми спокойно, твердо, без усилия.