Вся ваша ненависть

– Знаю, приятель.

Тут что-то громко скрипит, и мы слышим, как кто-то насвистывает себе под нос мелодию. Это Налитр катит перед собой тележку. Несмотря на жару, на нем камуфляжная куртка с капюшоном. Налитр резко останавливается у магазина, словно впервые его заметив.

– Черт возьми, Мэверик! – тараторит он, в своей привычной манере сливая все слова в одно. – Что тут, черт возьми, стряслось?

– Мужик, где тебя вчера носило? Мой магазин сожгли.

– Я ушел за автостраду. Здесь оставаться не мог. Ей-богу, знал, что эти дурни с ума все посходят. Страховка у тебя есть? Надеюсь, что есть. У меня вот есть.

– На что? – спрашиваю я. Ну правда?..

– На мою жизнь! – говорит он так, словно это само собой разумеется. – Будешь снова отстраивать, Мэверик?

– Черт, пока не знаю. Надо подумать.

– Придется, потому что теперь у нас и магазина-то нет. Иначе все разъедутся и никогда сюда не вернутся.

– Я подумаю.

– Ладно. Что-нибудь понадобится – дай знать. – Он толкает тележку и вдруг снова резко останавливается. – И винная лавка тоже?.. Господь милосердный!

Я тихо смеюсь. Неповторимый Налитр…

Мистер Льюис ковыляет к нам со своей метлой.

– А дурень этот дело говорит. Народу нужен магазин, а то и впрямь все разъедутся.

– Знаю, – кивает папа. – Просто это будет стоить немалых денег, мистер Льюис.

– Ясное дело. Но ты потянешь. Я рассказал Клэренсу, что тут случилось. – Он говорит о мистере Уайатте, своем старом друге и бывшем хозяине магазина. – Он считает, что ты должен остаться. Мы с ним поболтали, и я решил, что пора и мне взять с него пример. Уехать к морю, сидеть целый день на пляже и глазеть на красоток.

– Вы закроете парикмахерскую? – спрашивает Сэвен.

– А кто будет меня стричь? – хмурится Секани.

Мистер Льюис опускает на него взляд.

– Это уже не мои заботы. Ну, а раз твой магазин – единственный продуктовый в округе, Мэверик, для отстройки тебе потребуется больше места. И потому я отдам тебе свое помещение.

– Что? – вырывается у мамы.

– Эй, погодите-ка, мистер Льюис, – бормочет папа.

– Да незачем мне «годить». Страховка у меня есть, так что денег мне хватит с лихвой. Со сгоревшей парикмахерской я уже ничего сделать не смогу. Зато ты можешь построить хороший магазин, куда люди будут с удовольствием ходить. Об одном только прошу – повесь фотографии доктора Кинга рядом со своим Ньюи Как-Его-Там.

Папа смеется.

– Хьюи Ньютоном.

– Ага. Рядом с ним. Знаю, вы переезжаете, и очень за вас рад, но району нужно больше таких людей, как ты. Даже если ты просто будешь заведовать магазином.

Чуть позже приезжает страховщик, и папа показывает ему то, что осталось от магазина. Мама берет в машине перчатки и мусорные мешки, передает их нам с братьями и велит работать. Это непросто: мимо постоянно проезжают люди, громко нам сигналят и кричат «Не вешайте нос!» или «Мы с вами!».

Кое-кто из знакомых приходит нам помогать, например миссис Рукс и Тим. Мистер Рубен приносит бутылки ледяной воды – потому что жара стоит невыносимая. Я опускаюсь на бордюр, уставшая, потная и на сто процентов готовая сматывать удочки. Но работе не видно конца и края.

На меня падает тень, и кто-то произносит:

– Привет.

Я прикрываю глаза и поднимаю голову. На Кении безразмерная футболка и баскетбольные шорты. Видимо, стащила она их у Сэвена.

– Привет.

Она садится рядом, подобрав колени к груди.

– Видела тебя по телику, – говорит она. – Я, конечно, говорила, что тебе надо высказаться, но блин, Старр… Далековато ты плюнула.

– Зато другие тоже заговорили, правда?

– Ага. Мне жаль, что так вышло с магазином. Я слышала, это сделал мой папа…

– Да. – Нет никакого смысла отрицать. – Как мама?

Кения крепче прижимает к себе колени.

– Он так ее избил, что она угодила в больницу. Ее там оставили на ночь. У нее сотрясение мозга и еще куча всего, но она поправится. Мы сегодня ее навещали. Потом пришли копы, и нам пришлось уйти.

– Серьезно?

– Ага. Они устроили обыски у нас дома и теперь пришли задать матери пару вопросов. Мы с Лирикой пока поживем у бабушки.

Деванте уже его сдал.

– Сама-то что думаешь?

– Честно говоря, мне так легче. – Кения пожимает плечами. – Хреново с моей стороны, да?

– Да нет вообще-то.

Она чешет голову, и косички у нее на голове ходят ходуном.

– Прости, что я все время называла Сэвена своим братом, а не нашим.

– Ой. – Я вроде как об этом уже забыла. После всего случившегося это кажется мелочью. – Да все в порядке.

– Наверное, я называла его своим братом, потому что… Ну, так я чувствовала, что он на самом деле мой брат, понимаешь?

– Э-э, так он и есть твой брат, Кения. Честно, я даже ревную из-за того, как сильно он все время тянется к тебе и Лирике.

– Он думает, что обязан, – говорит она. – Но на самом деле хочет быть с вами. Ну, я его, конечно, понимаю. С папой они не уживаются. Но было бы здорово, если бы ему хоть иногда хотелось быть моим братом не из чувства долга. Он нас стыдится. Из-за мамы с папой.

– Нет, не стыдится.

– Стыдится-стыдится. И ты тоже меня стыдишься.

– Я такого не говорила.