Вся власть левиафану!

-Зовите меня Меркурием, возможно,

я еще смогу вам передать весточку, ну это как повезет и вышел.

Медея  весь день провела сама не своя, вечером все  рассказала  супругу и показала письмо. Джон очень обрадовался.

- Значит, он жив, следовательно, рано или поздно его помилуют. У меня для тебя тоже хорошая новость, я уезжаю в столицу, буду  ассистировать в операциях самому Николаю Васильевичу Склифосовскому, это большая честь для меня и  еще я там буду подыскивать жилье.

-«Какое жилье не поняла жена, зачем жилье, ты же после операции вернешься ко мне».

- «Нет, дорогая не вернусь.»

Медея, стояла и молча, хлопала глазами, не зная, что сказать.

- «Не вернусь» - и помолчал с минуту, выдерживая театральную паузу.

-Ты ко мне приедешь, мы будем жить в Петербурге. Сказав это, он поднял ее за талию и закружил по комнате.

Уже второй раз за этот день у Медеи на глазах заблестели слезы.

Глава  17.

Через месяц они обживались в большой уютной квартире на Гороховой улице.

Накупили кучу новых  предметов домашнего обихода и Медея с удовольствием командовала Джоном, что и куда расставлять.

- А икону святого Георгия, будь добр повесь вон в тот угол, да аккуратней ты, смотри не урони. Супруг икону не уронил, он уронил конверт, спрятанный за иконой.

- «Что это»- спросил супруг, наклоняясь за конвертом.- «Любовная переписка?»

- «Не смей вынимать из него  ничего»- почти закричала Медея, она совсем забыла о нем, и только, сейчас вспомнила, рассказ матери.

-Иди, сядь со мной рядом на диван и слушай.

- Я ведьма, колдунья.

-«А я в этом нисколько и не сомневался»- весело ответил Джон.

-«Нет, ты не понял, я можно сказать, потомственная колдунья», и Медея рассказала мужу все, что ей когда-то давно сообщила мать. На удивление спокойно и внимательно слушал ее супруг, переспрашивая и прося по подробней рассказать некоторые детали еще раз.

Затем встал, подошел к книжной полке, открыл  толстый фолиант  серьезного медицинского издания и торжественно произнес:

-«Когда-то давно я имел честь лечить почтмейстера славного города Т. почтеннейшего Арсения Николаевича Ягодина. Денег я с него понятное дело не взял, так вот он меня одарил сим конвертом» и Олдман как фокусник вытащил из книги похожий конверт, в нем лежал лист с шестью марками Левиафана.

-«Я, было хотел продать марки московским филателистам, да потом решил, что с годами они будут стоить только дороже. Теперь, моя дорогая супруга, мы с тобой обладаем просто несметным и еще волшебным сокровищем.»