Вся жизнь - экспедиция

В 1921 году на Крайнем Севере действовали уже 23 самостоятельных отряда Севэкспедиции. Чуть ли не полтысячи ее сотрудников вели исследования в трех северных морях (добрались уже и до Карского!), в Большеземельской тундре, на Печоре, на Ухте, на берегах Оби, на острове Вайгач и в хребте Пай-Хой. Не заставили себя ждать и геологические открытия: нефть, уголь, медь, свинец, цинк, молибден, флюорит, гипс, асбест, горный хрусталь… Создавалась консервная промышленность, развивались пушные и рыбные промыслы, товарное оленеводство (с обязательным учетом национальных особенностей кочевых северных народностей), изучалась гидрология полярных водоемов, выявлялись их рыбные запасы. Вот чем была в 20-х годах XX века Северная научно-промысловая экспедиция, о которой сегодня так мало знают!

И был еще один объект, самый, пожалуй, известный, если говорить о полученных результатах: Кольский полуостров, Хибинские горы, апатито-нефелиновые богатства, не имеющие себе равных в мире. Открытия в Хибинах были сделаны в начале 20-х годов геологами, руководимыми академиком Александром Евгеньевичем Ферсманом. Гораздо менее известно, однако, другое: отряды Ферсмана работали в составе все той же Северной научно-промысловой экспедиции, а ее начальник Р. Л. Самойлович принимал самое деятельное участие в обследовании уникальных месторождений, не раз бывал в Хибинах, финансировал тамошних геологов, обеспечивал их снаряжением, помогал продуктами. Весьма показательно, что отчет о первом летнем полевом сезоне А. Е. Ферсман сделал 20 сентября 1920 года в Петрограде именно на заседании ученого совета Севэкспедиции. Он рассказал о своих впечатлениях от поездки на Кольский полуостров, где, как записано в протоколе, «познакомился с ходом работ двух отрядов Севэкспедиции»: в районе озера Имандра и в Хибинских горах. Таким было начало.

Первооткрывателям хибинского апатита было трудно не только потому, что геологам-поисковикам, да еще на Севере, всегда нелегко (а эти работали на скудном пайке, иногда в рваной обуви), — трудности усугублялись недоверием. Кое-кто полагал, что «ферсманита» (так называли их местные жители) занимаются всего-навсего сборами коллекций новых минералов для своих музеев… Еще не были до конца выявлены запасы, оконтурены месторождения, еще приходилось доказывать, что апатито-нефелиновые руды — бесценное сырье для производства сельскохозяйственных удобрений. Начальник Севэкспедиции был среди тех, кто с самого начала поверил в «ферсманят» и не ошибся!

В 1926 году геологи наконец-то обнаружили в Хибинах, в горном массиве Расвумчорр, крупные коренные залежи апатитов. По прикидкам первооткрывателей, их запасы исчислялись миллионами тонн. Едва лишь сообщение об этом пришло в Ленинград, к Ферсману, академик обратился к Самойловичу с просьбой немедленно отправиться в Хибины и лично убедиться в том, насколько достоверны подсчеты геологов. Вместе с Дмитрием Ивановичем Щербаковым, будущим академиком, Рудольф Лазаревич детально обследовал месторождения на Расвумчорре и Кукисвумчорре; он сделал это с такою же тщательностью, как в свое время оценил богатства шпицбергенских недр. Данные геологов подтвердились, Самойлович и Щербаков поставили на месторождениях официальные заявочные знаки.

Так были впервые оконтурены апатито-нефелиновые «территории», площадь которых со временем, естественно, резко возросла. Подсчет запасов, по словам Д. И. Щербакова, «предопределил развитие в Хибинах в большом объеме геологоразведочных работ, создание Кольской базы Академии наук и утверждение новых принципов комплексного освоения полезных ископаемых». Вскоре на Кольском Севере по инициативе С. М. Кирова развернулось крупное строительство, появились новые города и мощные рудники.

Успехи Северной научно-промысловой экспедиции были столь значительны, что в марте 1925 года Председатель ВСНХ Ф. Э. Дзержинский подписал решение о превращении Севэкспедиции в Институт по изучению Севера. В нем были созданы шесть отделов, аналитическо-исследовательская лаборатория, научно-промысловая станция на Мурманском берегу, институту придавались парусные и парусно-моторные суда. Первым директором этого одновременно юного и достаточно зрелого (если вести отсчет с марта 1920 года, со дня создания Севэкспедиции) исследовательского учреждения был назначен Рудольф Лазаревич Самойлович.

Впоследствии этот институт называли по-разному: Всесоюзный Арктический, Арктический научно-исследовательский, ордена Ленина Арктический и Антарктический научно-исследовательский… Он относился к разным ведомствам: к ВСНХ, к Отделу научных учреждений при Совнаркоме, к ЦИК СССР, к Главсевморпути, к Гидрометслужбе СССР, к Государственному комитету СССР по гидрометеорологии и контролю природной среды. Однако суть неизменно оставалась прежней. Это был все тот же институт, выросший непосредственно из Севэкспедиции, воспринявший и ее задачи, и дух, и традиции. С 1920 по 1938 год (с небольшим перерывом в самом начале 30-х годов, когда директором был О. Ю. Шмидт) во главе института стоял Р. Л. Самойлович.