Вся жизнь - экспедиция

Среди многих интересных и ярких человеческих качеств Рудольфа Лазаревича выделялось одно, особенное, коль скоро речь идет о руководителе полярных экспедиций: он исключительно умело подбирал себе товарищей. В первую очередь, естественно, научных сотрудников, а их в каждой полевой партии насчитывалось по 5–8 человек (всего же в отряде бывало и 10, и 15, и даже более 20 человек). Работали здесь исследователи зрелые, испытанные, такие, как профессор-биолог К. М. Дерюгин или профессор-геолог П. В. Виттенбург, участник шпицбергенской экспедиции Самойловича 1913 года. Рядом с ними были молодые, одаренные и одержимые изыскатели, вскоре сделавшиеся признанными учеными-полярниками, навсегда, как и их учитель, связавшими свою судьбу с Севером: гидролог В. В. Тимонов, гидрохимик А. Ф. Лактионов, зоолог Г. П. Горбунов (брат управляющего делами Совнаркома РСФСР и СССР, видного партийного и государственного деятеля Н. П. Горбунова, который неизменно помогал Северной научно-промысловой экспедиции). Был среди ближайших учеников и соратников Самойловича и совсем юный в ту пору сотрудник Миша, Михаил Ермолаев, исполнявший обязанности секретаря начальника, коллектора, топографа, а со временем геолога, геохимика, гляциолога (ныне Михаил Михайлович — профессор Калининградского университета, крупный советский физикогеограф).

В новоземельских операциях принимали участие весьма разные, но неизменно интересные и колоритные личности. Даже рядовые члены экспедиции — штурманы, матросы, рабочие, новоземельские промышленники-охотники были людьми нестандартными, по-своему даровитыми.

Легко ли приходилось на Новой Земле Самойловичу? Конечно, нет. Но читаешь сегодня один из многочисленных документов той поры, написанный рукой Самойловича летом 1925 года, — и диву даешься: сколько же было в нем любви к людям и веры в них! Рудольф Лазаревич обращается в архангельскую таможню с просьбой выдать его новоземельскому отряду побольше заграничного рома и коньяка, в те времена довольно дефицитных. «Эти напитки, — пишет он на институтском бланке, — крайне необходимы в условиях полярного плавания и в случае возможной зимовки».

Он великолепно знал, какие люди собрались в его экспедиции, видел, что есть среди них личности нестойкие, понимал, что взять с собой на Новую Землю большой запас рома и коньяка означало взвалить на себя серьезнейшую ответственность за судьбу всего дела, особенно в случае вынужденной зимовки.

Но он знал также и другое: людям, особенно на зимовке, необходимо порой расслабиться, привычно, как на Большой земле, отметить праздник, памятный день. Спирт может остро понадобиться в лечебных целях, он большое удовольствие после нечастой в полярных условиях баньки… Начальник новоземельских экспедиций стремился скрасить нелегкий арктический быт людей, в чью порядочность свято верил.

Летний сезон 1925 года принес его очередной экспедиции особый успех. Рейс «Эльдинга» вошел в историю Арктики хотя бы потому, что это было лишь третье или четвертое по счету плавание вокруг северной оконечности Новой Земли. Судно имело водоизмещение в 50 тонн, меньше даже, чем русановский «Геркулес» (мотор, правда, был помощнее), команда и научные сотрудники обитали в страшно тесном кубрике, а начальник экспедиции, капитан и его помощник размещались в так называемом салоне. Перед тем как лечь спать, двое выбирались на верхнюю палубу, а третий (им-то и был Самойлович) чуть ли не ползком пробирался в «гроб», узенькую койку, вдавленную в борт, ибо только таким способом можно было устроиться на ночлег. Однако именно «Эльдинг» добыл наиболее полные и разносторонние сведения о природе Новой Земли.

Полевой дневник Самойловича за экспедиционный сезон 1925 года — крошечная географическая энциклопедия. Помимо детального описания погрузок-разгрузок, цифр расхода средств, горючего, продуктов, списка сделанных во время рейса фотографий (Рудольф Лазаревич профессионально снимал, его фотоработами иллюстрированы многие научные и научно-популярные публикации), результатов наблюдений, зарисовок прибрежных террас и ледников, моренных гряд и птичьих базаров здесь содержатся также разнообразные размышления об экономике архипелага, о ненецких и русских промысловых стойбищах, о новоземельских аборигенах.