Всякая плоть - трава

- Попробую дозвониться до сенатора, - сказал он.

Я сел.

Пусто внутри. Точно меня выпотрошили. Джо говорит по телефону, а я не разбираю слов, будто на несколько минут создал отдельный крохотный мирок для себя одного (видно, в обычном мире, среди людей, мне уже нет места) и укрылся в нем, как укрываешься с головой одеялом.

Худо мне, тошно, и зол я, и мысли путаются.

...Джо мне что-то говорил, а я даже не замечал этого, только под самый конец спохватился:

- Что? Что такое?

- Я заказал междугородный разговор. Нас соединят.

Я кивнул.

- Я объяснил, что дело очень важное.

- Не знаю... - сказал я.

- То есть как? Конечно же, это...

- Не знаю, что тут может поправить сенатор. Не знаю, что изменится, если мы с ним и поговорим - я, ты, кто угодно.

- Сенатор Гиббс - человек влиятельный, - сказал Джо. И он очень любит это показывать.

Некоторое время мы сидели молча и ждали звонка. Что скажет сенатор?

Что он знает о нашей судьбе?

- А как быть, если никто за нас не вступится? Если никто не станет за нас драться? - вновь заговорил Джо.

- Ну, а что мы можем? Бежать - и то нельзя. Никуда не денешься. Сиди и жди, пока в тебя трахнут, - очень удобная мишень.

- Когда в Милвилле узнают...

- Узнают из последних известий, как только это просочится. Если просочится. Телевидение и радио мигом сообщат, а все милвиллцы прилипли к приемникам.

- Может, кто-нибудь нажмет на Дэйвенпорта и заставит его прикусить язык.

Я покачал головой.

- Утром он был зол, как черт. Так и накинулся на генерала.

А кто из них был прав? Да разве за такой короткий срок разберешься, кто прав, а кто нет?

Издавна люди воевали с вредными жучками и саранчой, со всевозможными врагами урожая, со всякими сорняками. Воевали, как могли. Истребляли и уничтожали, как могли. Приходилось всегда быть настороже, чуть зазевался и сорные травы тебя одолеют. Разрастутся в каждом углу, под заборами, среди живых изгородей, на пустырях. Они нигде не пропадут. В засуху гибнут злаки, чахнет кукуруза, а сорные травы, упорные и выносливые, знай растут и зеленеют.

И вот появляется новая вредоносная трава, выходец из иного времени; быть может, она способна не только заглушить, вытеснить пшеницу с кукурузой, но и уничтожить человечество. Если так, остается одно: воевать с нею, бороться всеми средствами, как с любым зловредным сорняком.

Ну, а если это не простой сорняк, а особенный, на редкость живучий?

Если он отлично изучил и людей, и растения - и эти познания и способность применяться к любым условиям помогают ему выжить, как бы ожесточенно ни боролись с ним люди? Если его ничем другим не возьмешь, кроме высокой радиоактивности?

Ведь именно так решена была задача, поставленная в той странной лаборатории в штате Миссисипи.

И если задача решается так, Цветы могут сделать только один, самый простой вывод. Избавиться от угрозы радиации. А попутно завоевать благодарность и любовь человечества.

Допустим, все так и есть. Тогда прав Пентагон.

Раздался звонок. Джо снял трубку, протянул мне.

Язык не слушался, губы одеревенели. С трудом я выталкивал из себя жесткие, отрывочные слова:

- Алло. Слушаю. Это сенатор?

- Да.

- Говорит Брэдшоу Картер. Из Милвилла. Мы сегодня утром разговаривали. У барьера.

- Ну конечно, я помню, мистер Картер. Чем могу быть вам полезен?

- Дошел слух...

- Распространилось множество разных слухов, Картер. До меня тоже их доходит немало.

- ...что на Милвилл сбросят бомбу. Сегодня утром генерал Биллингс сказал...

- Да, - не в меру спокойным тоном произнес сенатор, я тоже это слышал и был весьма встревожен. Но никаких подтверждений не последовало. Это всего лишь слухи.

- Попробуйте стать на мое место, сенатор. Вам неприятно это слышать и только. А нас это кровно касается.

- Понимаю, - сказал сенатор.

Я так и слышал, как он мысленно спорит сам с собой.

- Скажите мне правду, - настаивал я. - Решается наша судьба.

- Да, да, - сказал сенатор. - Вы имеете право знать. Этого я не отрицаю.

- Так что же происходит?

- Достоверно известно только одно. Между атомными державами ведутся совещания на самом высоком уровне. Это условие пришельцев, знаете, для всех - гром среди ясного неба. Разумеется, совещания эти совершенно секретные. И вы, конечно, понимаете...

- Ну, ясно, - сказал я. - Обещаю вам...

- Да нет, не о том речь. Еще до утра газеты наверняка что-нибудь пронюхают. Но мне все это очень не нравится. Похоже, что там пытаются прийти к какому-то соглашению. Учитывая настроения широких масс, я весьма опасаюсь...

- Ох, пожалуйста, сенатор, только без политики!

- Прошу извинить. Я не то имел в виду. Не стану от вас скрывать, я крайне обеспокоен. Я стараюсь собрать самые достоверные сведения.

- Значит, положение критическое.