Всё, что было у нас

Мы работали в координации с воздушной кавалерией. Они летали на вертолётах — «Лохах», «Сликах», ганшипах «Хьюи» и «Кобрах». Мы объединялись и работали по целям вместе с ними. Мы держались выше них, и, когда они попадали в переделку, мы заходили с нашими тяжёлыми штуками. Мы сильно отличались от «торопыг», реактивных самолётов, которые очень недолго могли висеть над местом и отличались очень малой точностью попаданий. Мы же могли бить в пределах десяти метров от своих. Вообще-то говоря, я часто, даже слишком часто сбрасывал боеприпасы на наши позиции, захваченные противником. Мы занимались непосредственной авиационной поддержкой так, как никто до нас не делал.

Когда мы вылетали с полной загрузкой, то не могли подниматься, по-моему, выше четырёх тысяч футов.[62] С момента взлёта до набора высоты мы пролетали где-то с половину расстояния до цели, и мы очень часто работали с более низкой высоты. Мы буквально ходили по верхушкам деревьев. Летали мы круглосуточно, без выходных, день и ночь без перерыва, с загрузкой порядка трёх тысяч фунтов,[63] в основном это были боеприпасы для вооружения, бьющего вперёд по курсу. У нас были пулемёты Гатлинга, по четыре пулемёта поменьше, 20-миллиметровые пушки и прочее. Сбрасывали мы и CBU, кассетные бомбы.

Шестьдесят процентов моих боевых вылетов были ночными, по большей части в плохую погоду, в сезон муссонных дождей или, что ещё хуже, в сухой сезон, когда крестьяне подпаливали свои поля, и видимость составляла полмили или меньше. А «плохие ребята» выползали только в плохую погоду. Кроме нас никто больше не летал. Зачастую было страшно трудно просто вести самолёт и обнаруживать цели, потому что в Южном Вьетнаме надёжных навигационных средств не было. На наших самолётах не было сложного навигационного оборудования. Мы летали буквально «от балды», приходилось летать под облаками. Если нижняя кромка облаков опускалась до сотни футов,[64] а это случалось часто, мы летали ниже ста футов.

В более 80 процентов вылетов нас обстреливали. Пули из АК-47 прошивали наши самолёты постоянно. Время от времени приходилось сталкиваться и кое с чем покрупнее — 50-м калибром нас могли подбить наверняка.

Мы могли моментально получать сообщения из любого места в дельте на тревожной радиоволне. Скажем, среди ночи поступало сообщение. Дежурный его принимал и включал сирену для оповещения всех расчётов и пилотов. Спали мы в лётном обмундировании. Самолёты стояли наготове, всё включено, садись и лети. Лётчик с переднего сиденья бежал к самолётам, заводил левый пропеллер. Лётчик с заднего сиденья узнавал координаты, частоты, получал задание. Он запрыгивал в самолёт, и, как только пристегнётся — включаешь правый двигатель, и полетели. Снимаешь вооружение с предохранителей, и понеслась — через шесть минут после получения сообщения. До самого далёкого места, куда мы летали, было меньше двадцати минут, поэтому мы оказывались над целью в готовности кого-нибудь выручать за время в пределах двадцати пяти минут.

В темноте кое-что разглядеть можно. Дельта вдоль и поперёк изрезана каналами. Я знал все до единой деревни, каждый городок и хижину в дельте, каждый канал, каждый приток, каждый мельчайший изгиб, ручеёк, где какой огонёк, просто оттого, что летал над нею изо дня в день. Там сам себя постоянно натаскиваешь, сам себя страхуешь. Других-то навигационных средств не было. Надо было знать местность. Мы довольно часто вылетали по ночам для тренировки.

Случалось так, что летишь над каким-нибудь районом, тебя обстреливают. Связываешься с землёй, тебе сообщают, какая там часть противника, и очень часто получаешь добро на то, чтобы нанести по ним удар с воздуха. Иногда мы устраивали то, что сами называли «на живца». На одном самолёте выключались огни, а другой летел с включёнными огнями, спускался, летал на бреющем над районом и попадал под обстрел. И тогда тот, что был на самолёте с выключенными огнями, заходил на цель.

Дельта всегда была чем-то вроде ничейной земли, особенно в западной части, которая называлась Юминьским лесом. Там постоянно находились пара батальонов АСВ и отряды вьетконговцев. В Юмине у них располагались штабы. В течение многих лет силы южновьетнамского правительства никогда не заходили в тот район. В конце концов его зачистили. 9-я и 21-я дивизии АРВ дислоцировались в Юмине. И мы очень часто туда летали, поддерживали их с воздуха.

Там везде сплошь тройной лиственный покров, древесные кроны и джунглевая растительность в три слоя. Он практически непроницаем. Но большая часть того района подверглась дефолиации, и многие участки подверглись налётам B-52 Arс Light.[65] Там всё было изрешечено, в воронках, и походило на обратную сторону луны; просто невероятный ущерб мы там природе нанесли. Глядишь с воздуха, и зрелище это просто поражает воображение. То есть ты сам пытаешься прикинуть, в каких объёмах валились бомбы и снаряды на те места.