Всё, что необходимо для смерти

— Я не предатель, — едва слышно отозвался Медина, — и Винтерсблад тоже. Всё было так, как я рассказал. Спросите у него сами.

— О, мы уже спросили! — ледяная улыбка скользнула по тонкому лицу агента. — Он помнит гораздо больше вашего. Но врёт столь же складно. Давайте-ка попробуем иначе. Доктор!

Дверь отворилась, и в подвал вошёл пожилой мужчина в очках и докторском халате. Положив на стол маленький чемоданчик, он извлёк из него ампулу с голубоватой жидкостью и шприц.

— Что там Винтерсблад, доктор?

— Препарат на него так и не подействовал, господин полковник. Дозу больше вводить нельзя — может не выдержать сердце.

— Так ничего и не сказал?

— Ничего нового, сэр. Ваши ребята чуть перестарались.

— В смысле?

— Он отключился. Но отлежится и будет в порядке, серьёзных травм нет.

— Что за народ! — с досадой хлопнул себя по бедру агент. — Ничего нельзя поручить этим изуверам, вечно всё испохабят!

Доктор наклонился над Мединой, вколол ему препарат.

— Три минуты, — дежурно сообщил он. — Мне остаться?

— Благодарю! Подождите за дверью, я позову, если возникнет необходимость.

Доктор собрал свой чемоданчик и вышел в коридор. Отойдя на пару шагов, прислонился к стене и закурил. Но не успел он докурить сигарету, как его позвали. Вернувшись в допросный подвал, он застал Медину стоящим посреди комнаты. Тот пошатывался, неуклюже раскинув руки. Его глаза остекленели, взгляд застыл на чём-то невидимом прямо перед ним, зрачки неестественно расширились. Майор что-то неразборчиво бормотал себе под нос.

— Он отвечал на мои вопросы, а потом вдруг стал нести какую-то околесицу! Что с ним, доктор?

Мужчина осмотрел не обращавшего на него никакого внимания Медину, заглянул ему в глаза, проверил рефлексы.

— Когда это началось? На каком моменте его рассказа? Он вообще рассказал вам что-нибудь, господин полковник?

— Ровно до момента, на котором без препарата его воспоминания обрывались. А потом началась эта ерунда про какой-то зов и огненных людей. Что за чушь!

— А его рассказы совпадают?

— Да.

— Что ж, — доктор вздохнул, — майор сказал правду — он действительно был какое-то время в забытьи там, над Свуер. И ничего не помнил. А сейчас препарат вызвал у него галлюцинации, аналогичные тем, что возникли на цеппелине. И теперь я готов подтвердить слова подполковника Винтерсблада: это действительно могло быть какое-то воздействие на психику. Газом или звуком. Вполне возможно — природного происхождения. Офицеры вряд ли причастны к тому, что там произошло, сэр. Чем бы оно ни было. А теперь позвольте мне купировать действие препарата, пока майор не навредил себе, сэр?

***

— Все обвинения с вас сняты, подполковник. Пока, — агент госбезопасности многозначительно посмотрел на Винтерсблада через стол. — Мы отпускаем вас, но имейте в виду: наши люди за вами присматривают.

Винтерсблад скептически усмехнулся, насколько это позволили разбитые губы.

— Зря вы так легкомысленны, подполковник. Несмотря на всю вашу популярность и влияние на некоторых представителей Совета, вы теперь зависите от нас.

Винтерсблад облокотился руками о стол.

— Единственным человеком, от которого я когда-то зависел, — процедил он, — был мой деспотичный отец. И никогда больше я не буду ни от кого зависеть. Поверьте, вам меня и в половину не напугать так, как когда-то пугал он.

Сухой темноглазый агент снисходительно улыбнулся:

— Чтобы от нас не зависеть, нужно быть мёртвым.

— Я не боюсь смерти. У меня есть всё, что для неё необходимо: молодость, слава, непобедимость. Умри я сейчас — обо мне сложат легенды. Не самый плохой вариант, правда?

— Умри вы сейчас, вы никогда об этом не узнаете! Невозможно не зависеть от нас. Но можно создать иллюзию независимости. Для этого нужно сотрудничать с нами. В таком случае нам не будет смысла чрезмерно осложнять вашу жизнь.

***

— Красавец! — благоговейно выдохнул Кирк Медина, уже подполковник, окидывая взглядом огромный новенький цеппелин класса дредноут. — Красавец же? — обернулся он на второго пилота.

— Так точно, сэр! Красавец! — с готовностью отчеканил майор Гест, маленький, невзрачный человек с комично большими ушами, с которых, как и со щек майора, никогда не сходил ядрёный румянец.

— «КГ-44-72», — зачитал подполковник бортовой номер цеппелина, — и как же тебя назвать, «КГ-44-72»? — капитан цеппелина мог выбрать ему имя по первым буквам серийного номера. — Ты будешь… дай-ка подумать… будешь… «Крыло грифона»! Как тебе, Гест?

— «Крысиное гнездо», господин подполковник! — старательно выкрикнул майор.

— Что?! Какое ещё гнездо, Гест, ты с ума сошёл? И нечего так кричать, я рядом стою.

— Никак нет, господин подполковник, не сошёл, сэр! — Гест был всё так же громок. — На другом борту цеппелина уже есть имя — «Крысиное гнездо», сэр!

— И откуда же оно взялось, когда его капитан — я? И я его так не называл!

— Так точно, сэр! Его назвал полковник Винтерсблад!

— Что-о-о? — смуглые щёки Медины вмиг побледнели, а потом пошли красными пятнами.

— К вашему дредноуту прикреплён сто сорок восьмой полк воздушной пехоты под командованием полковника Винтерсблада, сэр! — отрапортовал Гест.