Всё, что нужно для счастья

Отлично. Даже посторонние люди и те переживают за Соньку больше, чем её предполагаемый отец... Да я даже на эту поездку согласился, лишь бы провести время с Васей! Чтобы как раньше, слушать её болтовню, видеть, как она над чем-то смеётся, убедиться, что пусть мы и не вместе, но какая-то связь между нами до сих пор существует. А она существует, я её чувствую. Любовь, привычка, влечение - обзовите, как угодно, но вряд ли есть в этом мире что-то сильнее, чем моя тяга к красивой женщине в синем вечернем платье.

- Она нас как школьников...

- Ага, - соглашаюсь, всё так же удерживая на руках ребёнка, и стоит красному костюму смешаться с гостями, лично инспектирую бледную детскую кожу. Вроде чисто. И дай бог, чтобы такой она и оставалась. - Таблетку давай. И Вась, она определённо права. Отныне нам нужно быть внимательней.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Потому что в отличие от бывшей супруги я не верю в хороший исход этого путешествия. Реалист, мать его. Вера точно не сидит дома, пересматривая мелодрамы с ведёрком попкорна, пока мы колесим по бездорожью с её адресом на мятом клочке бумаги. Ведь если в случае с Соней моя интуиция молчит, с её матерью мне всё ясно - она дала дёру.

- Как скажешь. И нам с ней, наверное, лучше домой пойти. Новиковы ведь не будут против? - Василиса протягивает племяннице стакан воды и опускает на крохотную ладошку половинку горькой пилюли. - Попросишь у них ключ?

Даже больше - я провожу. Работа сделана, и одному мне здесь точно не место. Киваю, ставя девочку на ноги, и велю им ждать меня в фойе. На сегодня приключений хватит: сногсшибательное Васино платье, хренов анаболик, пускающий слюни на мою жену и чёртова клубника. Это, знаете ли, выматывает, а мне силы понадобятся завтра. Когда буду утешать Васю, осознавшую, что так просто она до своей сестры не доберётся...

Василиса

Дом у Верки — этажей пятнадцать, не меньше. Старенький, с замазанными трещинами на углах, и разукрашенными серой краской автомобильными покрышками, имитирующими клумбы в палисаднике. Мрачненько, если учесть, что небо заволокли тучи и с самого утра зарядил мелкий дождь. Противная морось, словно пыль, висит в воздухе и заставляет ёжиться, прячась под деревянным грибком на детской площадке. Я в тепло хочу, ведь меня ощутимо знобит от сырости и волнения.

Зато Сонька довольна. Она восторженно вскрикнула, когда мы проезжали парк, припала к окну, признав в двухэтажном здании детский сад, и теперь светится, как лампочка ватт на сто двадцать, покачиваясь на проржавевших качелях. Они ей тоже знакомы, поэтому вскарабкивалась на них с опаской - доски на сидушке держатся на честном слове.

- Нам туда, - Максим указывает большим пальцем себе за спину и открывает дверь, позволяя псу забраться на заднее сиденье. Запереть решил, а ведь терьер к нему проникся... - Шестой подъезд. И на нём, Васён, домофон.

Да хоть десять навесных замков! Неужели решил, что это меня остановит? Не дождётся! Отряхиваю щиколотки, перемазанные песком, и не слишком-то женственно стряхнув грязь с кое-как отмытых после парома кроссовок, ступаю на серый асфальт. Если понадобится, я по пожарной лестнице заберусь. Она же здесь есть?

- Соседям позвоним, кто-нибудь обязательно откроет, - произношу уверенно и командую Соньке поторопиться: у нас судьба решается. Если всё сложится удачно (Вера откроет дверь, а я сдержусь и не придушу её за такую подлянку) она минут через пять воссоединится с родительницей. Я выдохну, а Максим, наконец, пообщается с женщиной, на мгновенье мелькнувшей в его бурной молодости, зато навеки поселившейся в настоящем и будущем, и уже по всем правилам пройдёт этот злополучный тест. Заодно и оплатит Соньке приём у хорошего аллерголога - судя по району, живёт моя сестрица небогато.

Всё, отставить демагогию, пора бы и к действиям переходить! Делаю глубокий вдох, скрещиваю пальчики наудачу и бодро вышагиваю к заветной двери. А где-то позади, мой бывший муж возится с неугомонным ребёнком, намертво вцепившимся в поручни скрипучих качелей. Ничего, пусть помучается. Я вот, вообще, всю ночь глаз не смыкала: то следила за Сонькиным дыханием, то представляла, как на чём свет стоит ругаю её мамашу. Грубо, местами безжалостно хлестая её отборным матом, да только кто посмеет меня обвинить в чрезмерной жестокости?

- Кто? - слышу хриплый голос, сочащийся из динамика, и бросаю первое, что приходит на ум:

- Почта.

Вуаля! Вроде Столица, куча аферистов снуёт по улицам, а открывают мне без лишних вопросов. Может, конечно, в окно поглядывают, но ведь не бросятся же прогонят? Держу дверь ногой, нетерпеливо фыркая на Некрасова, что тащит малышку, закинув проказницу на плечо, и стоит этой семейке прошмыгнуть внутрь, аккуратно её прикрываю. Это консьержка меня воспитала - она терпеть не может, когда жильцы хлопают металлической дверью.