Всё для нее

Пока мы жили вместе в общежитии, она всегда ходила в тренажерный зал при университете, который ненавидела. Наверное, потому, что к ней там постоянно приставали парни. Если эти походы похожи на наши вылазки куда-либо, то, уверена, там нашлись экземпляры, которые пытались с ней заговорить. Но это лишь догадка, потому что я с ней в зал никогда не ходила, да и на беговой дорожке вы меня не увидите. Я не бегаю, только если куда-то опаздываю, а я никогда не опаздываю.

— Что? Он милый, — возражаю я, прижимая пушистый розовый плед к щеке, и трусь об него. — И такой мягкий.

Она качает головой, и я накидываю плед на диван.

— Тут нет цветов. Все серое, черное или белое. Нужно хоть что-то. — Я сдвигаю плед, показывая ей, как хорошо он смотрится. Знаю, что ничто не заставит ее полюбить эту розовую накидку, но она позволит мне ее оставить.

Пейдж плевать на моду и дизайн. Ей нравится простота, чистота, и когда все на своих местах. Эта ее черта мне понравилась, когда нас поселили вместе в Йеле. Проживать вдвоем в тесном помещении и так сложно, но когда человек любит чистоту, становится проще. Я ценила это после приемной семьи, где зачастую в комнате жили по три-четыре девочки.

— Оставь этот тупой розовый плед. Что дальше? Вазы с искусственными цветами и подушки на диван? — говорит Пейдж на этот раз с улыбкой.

— Нет, никаких цветов. Это безвкусно. — Я разворачиваюсь и поднимаю очередную коробку, которую нам надо распаковать. Мы живем здесь уже пару дней, но все это время я лишь читаю о финансовых и инвестиционных отчетах Osbourne Corp. — А вот подушечки не помешали бы, может, еще картины на стены, — предлагаю я, вызывая ее смех. Мне хочется, чтобы тут было как дома. У меня начинается новое приключение, и это первый шаг.

Мы с Пейдж вместе с первого курса Йеля. Практически не разлучались после занятий. Как ни странно, мы подходим друг другу, хотя такие разные. Думаю, поэтому мы ладим. Мы уравновешиваем друг друга. Она громкая, резкая и, кажется, на два шага впереди остальных. Хрупкая, но как-то я видела, как она повалила девяностокилограммового громилу, когда тот распустил со мной руки в баре.

Большую часть времени она старшая сестра. Самый близкий мне человек во всем мире и единственная, кого я считаю семьей.

— Делай что хочешь, Мэл. Только стены розовым не крась. — Она дергает за цепочку аварийной остановки и спрыгивает с дорожки. — Пожалуйста.

— Я бы не стала, — возражаю я, пока она берет бутылку воды из холодильника на кухне. В квартире в основном открытое пространство. Гостиная перетекает в столовую, а затем в кухню, дальше по единственному коридору две спальни, в каждой из которых имеется своя ванная комната.

Я о таком и мечтать не могла, и только благодаря Пейдж стою здесь. Это ее квартира. Она купила ее, когда я получила стажировку в Osbourne Corporation, и настояла на переезде.

Я не собиралась упускать возможность, понимая, что сама в Нью-Йорке не выживу. У меня не было сбережений, и, если честно, я была до чертиков напугана. Пока я ни в чем в своей жизни не проигрывала и не собиралась начинать. Я не самоуверенная, просто полна решимости. Osbourne Corp — это не шутка. В год они предлагают три стажировки, и одна досталась мне. У меня, возможно, есть преимущество, поскольку я также получила одну из их лучших стипендий, и они уже знали о моей работе. Стипендия оплатила колледж, покрыв проживание, питание, книги — все, что можно. Выпустилась я одной из лучших на потоке, и первой в своей специальности. Osbourne Corp дали мне образование, и стажировка позволит мне показать, кем я стала благодаря им.

Мне хотелось показать себя, но мысль о том, чтобы добиться успеха в Нью-Йорке, пугала меня до смерти. К счастью, рядом оказалась Пейдж, которая предложила жилье и помогла мне начать новую главу в жизни.

Сначала меня расстроило отсутствие других предложений после выпускного, но рынок труда жесток. Пожалуй, меня удивило, что я получила стипендию от Osbourne Corp, а затем и их стажировку, но больше никаких предложений.

— Судя по твоему лицу, ты там призадумалась не на шутку, — замечает Пейдж, отпивая из бутылки и ставя ее на стол.

— Я просто немного нервничаю насчет понедельника.

— Ты сейчас серьезно? — Пейдж подходит ко мне и забирает коробку из рук, возвращая ее на пол. Я знаю, что будет дальше, и улыбаюсь. Иногда она так делает. — Кто надрывал задницу в школе и попал в Йель?

— Я.

— Кто был среди лучших выпускников?

— Я.

— Кто поправил этого наглого козла, профессора Ситтена, когда тот пытался сказать, что твой ответ неверен, и разъяснил ему все так, будто он во втором классе, и заставил плакать?

— Не плакал он.

— Ох, внутри он рыдал. Поверь. Я знаю, какое лицо делает мужчина, когда плачет внутри.

Я лишь смеюсь, потому что это правда.

— Кто? — настаивает Пейдж.

— Я.

— И кто получил одну из лучших стажировок в стране?

— Я

— Вот именно, черт возьми, — ты. Да ты потрясешь их бухгалтерский отдел. Завладеешь цифрами, или что ты там с ними делаешь, — говорит она, словно толковать числа — это то же самое, что читать инопланетный код.

— Я люблю тебя.