Всё есть

[Перед самым автодорожным мостом встретили Серпинского из третьей деревни. Он возился с пикапом на обочине. Менял колесо. Отложил ключ, вытер ладони о штаны и с протянутой рукой подошел поздороваться.]

— Прогуливаемся?

— Да.

— Резина. Гвоздь. Красивые носки.

[Спустились на берег. Прошли под мостом и пошли вверх по течению. Через несколько минут дошли до таможенников. В окружающем пост лесу под тремя соснами сидели три женщины и ели бутерброды. Над рекой встретили двух парней с топорами — они рубили поваленный бобрами ольховник.

Вернулись вечером. Пес вскочил на кресло, зарылся в одеяльце и мгновенно уснул. Захотелось есть. Сварил кастрюлю макарон и четыре яйца вкрутую. Сделал соус из помидоров. Нарезал узкими полосками несколько ломтиков ветчины. Поджарил на сковородке. Когда ветчина подрумянилась, положил сверху еще теплые макароны. Жарил семь минут. Подогрел тарелку. Выложил на нее содержимое сковородки. Горку украсил кружочками яиц. Полил соусом. Посыпал пармезаном. Соль. Перец. Любимые вилка и нож из предыдущего дома. Пиво. Книга. «Мошна». Подзаголовок: «Исторический очерк». С иллюстрациями. Прочитал предисловие. Еще одно пиво. Отложил книгу. Помыл посуду. Из-под одеяльца на кресле торчали задние лапы и хвост: Пес спал на спине. Растянулся на диване. Заснул. Проснулся через час. Встал. Подошел к монитору. Сообщение. Открыл. От Анджея.]

Кто-то, по-видимому, оклеветал Йозефа К., потому что, не сделав ничего дурного, он попал под арест.

[Потянулся за сигаретой. Пустая пачка. Автозаправка. Пошел. За калиткой встретил Давида. Тот сидел в инвалидной коляске под фонарем. Поболтали минутку. Вернулся с блоком. Сел за компьютер. Описал встречу.]

— Добрый вечер, вы куда, может, пивка? — сказал Давид.

Он сидел в инвалидной коляске под фонарем. Приближалась полночь. Между ног белел пластиковый мешочек. Из него выходила трубка — исчезала за поясом темно-синих брюк. На коленях лежало несколько банок пива. Одна в правой руке. Давиду двадцать с небольшим, он инвалид. А кажется, только что родился. Они с Кубой приходили к Марысе и Зосе в песочницу. Два года назад он вылетел через заднее стекло «ауди». После этого несчастного случая прикован к коляске.

— Добрый вечер. Спасибо. Иду за сигаретами.

— Не боитесь?

— Нет. Я всех знаю, меня все знают. Никогда не боялся.

— Ну да, но, сами понимаете, молодые бандиты, они жестокие. В случае чего — ко мне.

— Надеюсь, не придется. Но я буду помнить.

— Я всех знаю. Поймаем такого и при вас отметелим. Хотя вряд ли понадобится, они знают, что я вас уважаю и ценю. Пива?

— Спасибо. Пойду.

— Спокойной ночи. А может, все-таки? Красивые носки.

— Спасибо. Спокойной ночи, Давид.

На обратном пути Давида уже не было. В песке на обочине чернели следы колес инвалидной коляски. Очень извилистые.

Вспомнилась просьба Давида двух- или трехмесячной давности: «пан Малицкий, если будете еще писать книжку, напишите что-нибудь обо мне». «Уже пишу», — подумал, сохранил написанное и выключил компьютер.

[Начал раздеваться.]

— Красивые носки, — сказал Псу, который лакал воду из серебряной мисочки.

[Ему снилось, что он в мастерской и с растущим изумлением следит, как художник испещряет бесчисленные холсты и листы серой бумаги набросками к сценографии оперы «Победа над солнцем»; изумление сменяется восхищением, когда художник подходит к нему с последним эскизом, на котором нарисован черный квадрат, и по-русски кричит: «хватит!».]

2. Ночью будет гроза

[Разбудил его стрекот пролетающего над домом вертолета. Светало. Протянул руку за лежащим на столике возле дивана литературным журналом.]