Всё имеет цену

Именно над этим вопросом я размышляла, шагая позже вечером по высоким, темным коридорам особняка Шипли в поисках кухни. В конце одного из этих туннелей замерцал неяркий свет. Через каждые три метра тут были расставлены скульптуры и висели картины разных временных периодов. Этот дом больше смахивал на художественный музей, чем на жилье. Ни одной семейной фотографии на стенах. Никаких памятных вещиц, которые можно было бы отнести к юности Аарона. Только тяжеловесные древности и дорогущие произведения искусства, не имеющие никакой личной ценности. То были предметы старины, давно забытой нынешним поколением обитателей дома, или же их просто купили для придания дополнительной пышности обстановке. Это меня опечалило, поскольку некоторые из выставленных тут произведений были неподдельными жемчужинами. Вместо того чтобы пылиться и просто заполнять место в огромном полупустом особняке, они должны были стоять на пьедесталах, на ярком свету.

Коридор вывел меня в огромную и не менее роскошную кухню. Оборудование из нержавеющей стали, холодильник с четырьмя стеклянными прозрачными дверьми. За одной лежали сыры, молоко, фрукты и овощи. Обычные обитатели любого холодильника. За другими виднелось множество разных цветов.

– Ох, я вас не заметила, – оживленным голосом произнес кто-то сбоку от меня.

Обернувшись, я увидела экономку Кэтлин.

Улыбнувшись, я помахала ей.

– Не могла заснуть. Пока еще не привыкла к местному времени.

Женщина вошла в кухню, прошла к шкафчикам и вынула оттуда пару тарелок.

– Хотите сэндвич?

Рот у меня моментально наполнился слюной.

– Вы еще спрашиваете. Последние два дня я питалась одними деликатесами. Добрая старая индейка с сыром – это было бы просто божественно.

Кэтлин мягко улыбнулась, но улыбка не достигла ее голубых глаз. Каждые пару секунд экономка поглядывала на меня. С привычной сноровкой она приготовила нам по сэндвичу. И хотя Кэтлин по-прежнему не сказала ни слова, я видела, что ее что-то беспокоит.

– Знаете, вы можете спросить меня о чем угодно. Я отвечу честно. У меня есть ощущение, что вы не понимаете, зачем я здесь.

Женщина покачала головой, скрестила руки на обтянутой халатом груди и потупилась.

– Я работаю в сопровождении; Уоррен меня нанял, – честно призналась я.

Глаза Кэтлин стали огромными, как бескрайнее голубое небо. Одна ее рука метнулась к груди, а второй ей пришлось вцепиться в разделочный стол, чтобы удержаться на ногах.

– Понимаю.

Как я ни старалась не лезть в чужие дела, но было очевидно: у нее что-то есть с Шипли-старшим.

– Это не то, что вы думаете… – начала я, но женщина принялась отступать, пока не уперлась в холодильник.

– Неважно, что я думаю. Я… Я просто прислуга.

Нахмурившись, она повторила шепотом:

– Я просто прислуга.

Прислонившись бедром к кухонному прилавку, я дождалась, пока она взглянет на меня. Глаза Кэтлин налились слезами, и это разбило мне сердце.

– Я с ним не сплю. Ничего подобного.

Она вскинула голову.

– Но вы же из сопровождения. Вы только что сказали…

– Я сказала, что работаю в сопровождении, – перебила ее я. – Меня наняли как личную спутницу, чтобы сопровождать его на официальные мероприятия. Но не в постели – судя по всему, эта должность уже занята.

Тут я улыбнулась, а Кэтлин покраснела.

– Не понимаю, о чем вы, – поспешно выпалила она и еще сильней запахнула халат на груди, хотя и так ничего не было видно.

– Разумеется, понимаете.

Для меня никаких неясностей тут не оставалось. На столе лежали два приготовленных ею сэндвича. Один в два раза больше другого. Угу.

– А для кого второй?

И снова ее милые щечки нежно порозовели.

– Я что-то проголодалась.

– Ага, после сеанса хорошего секса и у меня обычно прорезается аппетит. Идите, отнесите сэндвич своему мужчине. Я не собираюсь выбалтывать ваш секрет.

Я подхватила тарелку с сэндвичем поменьше и развернулась, чтобы уйти в свою комнату. Ночные телепрограммы ждали меня с нетерпением.

– Миа, он не хочет, чтобы кто-нибудь знал. Это ему повредит.

Это меня зацепило, и я развернулась на сто восемьдесят градусов.

– Повредит ему? Каким образом?

Плечи Кэтлин поникли.

– Я растила Аарона после смерти его матери. Он не поймет. Мы с его отцом договорились ничего ему не рассказывать.

Она по-прежнему стояла, понурившись и медленно покачивая головой.

– К тому же я не из богатой семьи. У всех бизнесменов жены что-то собой представляют. А я – никто.

Я потянулась к ней, но она отстранилась.

– Все в порядке. Я сама сделала такой выбор. Не будь я так безумно в него влюблена, я давно бы уже ушла. Но уж лучше он будет принадлежать мне хотя бы по ночам, чем вообще никогда.

Конечно, я не могла с этим согласиться, но стоило мне открыть рот, как Кэтлин схватила меня за руку и подошла вплотную.

– Спасибо, что беспокоитесь обо мне, но вы не знаете ни его, ни меня. Мы были бы крайне признательны за ваше молчание.

Она ждала ответа, а я молча стояла там и не находила слов.

– Если вы так хотите, – в конце концов выдавила я.