Всё имеет цену

– Да. Благодарю вас. До встречи утром. Мистер Шипли уведомил меня, что собирается взять вас на несколько мероприятий. Я рада была узнать, зачем вы здесь. Спасибо за вашу искренность, Миа. В этих кругах она редко встречается.

Ее губы изогнулись в легкой улыбке, которую я уже видела в кабинете во время нашего вчерашнего знакомства и дважды за сегодняшний вечер. Следовало признать, что это меня успокоило. Кэтлин вышла, оставив меня с сэндвичем и идеей небольшого побочного проекта. Разумеется, надо было выяснить, испытывает ли Уоррен те же чувства к милой экономке, что она к нему. Еще следовало прощупать почву с Аароном и понять, что он думает о Кэтлин и об их фамильной истории.

У меня было сильное подозрение, что прощупывание Шипли-младшего – работенка не из легких, но кому-то надо было этим заняться. Хихикнув над собственной, не слишком удачной шуткой, я вновь нырнула в лабиринт коридоров, ведущих к моей спальне. Завтра меня ждал новый день.

Глава третья

Полусонная, я вошла в то, что, по всей вероятности, было столовой. Эврика! Мне удалось ее обнаружить. Оглядев помещение, я испустила тихий стон. Ко мне приблизилась Кэтлин в полном боевом облачении: юбка-карандаш, шелковая блузка и каблуки. Выглядела она очень свежо и мило. Ее седеющие светлые волосы были стянуты в тугой узел, так что не выбивалась ни одна прядка. Было семь утра, и я заметила на лице Кэтлин легкий макияж. Изящный и вполне подходящий ей по возрасту и типу внешности, но, черт возьми, в семь утра! Кто выглядит настолько безупречно в такую рань?

Кэтлин указала мне мое место за столом, по левую руку от Уоррена. Я плюхнулась на стул, как слон, и сдула со лба растрепавшиеся волосы. Уоррен опустил уголок газеты и улыбнулся.

– Доброе утро, Миа. Надеюсь, вы хорошо выспались?

Его взгляд скользнул по моему топику и хлопковым пижамным штанам. Разумеется, я привезла с собой майку цвета ядовито-розовой жвачки и разноцветные полосатые штаны, вполне соответствующие моему несолидному двадцатичетырехлетнему возрасту. Я вполне могла быть внучкой этого мужчины, но вместо этого изображала его любовницу.

– Я знаю, что вы хорошо выспались, – хмыкнув, со значением произнесла я.

Уоррен опустил газету на колени и поставил локти на основательную дубовую столешницу.

– Похоже, вам стала известна кое-какая личная информация. Не хотите ли поговорить об этом? – прямо и без всякого намека на озабоченность поинтересовался он.

Кэтлин, наливавшая кофе мне и вновь наполнявшая чашку Уоррена, отвела взгляд.

– Не особо. Не хотите ли поговорить о том, зачем вы наняли девицу из сопровождения, когда ваша подруга подает вам завтрак? – дерзко ответила я, отлично понимая, что перехожу всякие границы дозволенного женщине в моем положении.

Последнее, что мне было нужно, – это лишиться пачки банкнот, прежде чем смогу переправить их Блейну, этому грязному крысюку и моему бывшему бойфренду.

Уоррен поморщился и сжал губы так сильно, что они побелели.

– Хотелось бы, чтобы вы помнили свое место. Личные вопросы вас не касаются.

Что ж, серьезный аргумент.

– Прошу прощения – вы правы.

Мне так и хотелось попросить у Кэтлин ломтик пирога смирения вместо яичницы и бекона, которые она положила мне на тарелку. Однако, подавив свой порыв, я опустила голову и взялась за вилку. Тоже тяжелую и основательную. Стоившую, вероятно, больше, чем месячная аренда моей квартирки.

Запихивая еду в рот, я попыталась сидеть прямо и вести себя пристойно. Однако в ту же секунду, как Кэтлин вышла из комнаты, я отложила вилку и обернулась к Уоррену.

– Послушайте, я извиняюсь.

Уоррен свернул свой «Вашингтон пост» и положил на стол.

– Думаю, дело в том, что мне сложно понять, зачем я здесь, если у вас и так уже есть прекрасная женщина, готовая выполнять все ваши пожелания.

Уоррен задумался, глядя мне в глаза.

– Кэтлин живет в нашей семье с тех пор, как Аарон был маленьким мальчиком. Она помогала растить его, когда он лишился матери. Что-то большее между нами появилось лишь недавно.

Уоррен набрал полную грудь воздуха и вздохнул.

– Если честно, я даже не представляю, как к этому подступиться. Роман с прислугой бросит тень и на меня, и на мой бизнес. И я не уверен, примет ли это Аарон или нет. Он очень любил свою мать. Ее смерть была тяжким ударом для всей семьи.

– Но ведь именно Кэтлин помогла вам удержаться на плаву?

– Да, именно так. Если бы не ее забота, все могло бы быть куда хуже.

– Тогда в каком-то смысле вы ей обязаны.

При этих словах глаза Уоррена гневно сверкнули, однако я продолжала:

– Я так и поняла после нашего с ней ночного разговора; и, кстати, она мне ничего не сказала.

– Я был с Кэтлин больше года, и она ни словом не обмолвилась ни единому человеку. Я знаю, что ей можно доверять.

– Тогда почему вы не доверите ей свое сердце? Выведите ее на свет. Разве она этого не заслужила?

Он провел рукой по подбородку и сжал зубы.

– Может, вы не любите ее так, как она любит вас? Может, для вас она просто подстилка?

Уоррен резко вскочил и швырнул свою салфетку на стол.