Всё имеет цену

Конечно, он довел меня до белого каления, но я все же была профессионалом и не желала оказаться той скандальной моделькой, что поднимает бучу на съемочной площадке.

Как раз в эту секунду ко мне подошел Рауль. На сей раз он был во всем белом – с головы до ног. Как оказалось, он все же не гот. Рауль объяснил, что, выбирая цвет одежды на день, придерживается его во всех деталях. Поэтому, с носков ботинок и до воротничка, все на нем было одного цвета. Даже на ногах у него красовались белые конверсы. Остались лишь малиновые волосы. По утверждению чудаковатого стилиста, это подчеркивало его эксцентричность.

– В чем тут дело?

Злобно прищурившись, я уставилась на Тая.

– Ни в чем, – процедила я сквозь зубы.

– У нее на бедрах синяки, – тут же выпалил Тай.

Будь у меня под рукой нож, я без особых раздумий всадила бы его самоанцу в глаз – но за неимением ножа сошли бы и кисточки для теней.

– Мы слегка увлеклись прошлой ночью – ну, ты знаешь, как это бывает, – продолжил Тай, хлопнув Рауля по плечу. – Как думаешь, сможешь это поправить?

Рауль и бровью не повел.

– Дайте посмотреть.

Закатив глаза, я задрала подол платья. Рауль опустился на колени, взялся за мои ноги и присмотрелся.

– Засуньте в морозилку десять ложек, сейчас же! – крикнул он через плечо.

Девушка, с которой он встречался последние полторы недели, крикнула: «Поняла!» – и бегом бросилась исполнять его поручение.

– Не волнуйся, милая. Я уменьшу синяки с помощью холодных ложек, а потом замажу гримом.

– Ох, слава богу. Мне было бы так неприятно, если бы Анджелу пришлось фотошопить снимки.

Взгляд Рауля стал жестким.

– Милая, Анджел Д’Амико отфотошопит снимок модели в его купальнике не раньше, чем изменит своей сексуальной жене Розе. Он в первую очередь художник. Он никогда не редактирует свои снимки. Для него важно, чтобы каждое фото оставалось натуральным.

– Ох. Ладно, но ведь вы поможете, верно? – сказала я, глядя на него своим лучшим щенячьим взглядом.

Рауль усадил меня в гримерское кресло.

– Для тебя все, что угодно.

– Спасибо, Рауль, – выдохнула я, привставая и целуя его в щеку.

– А как насчет меня? Ведь это я его попросил, – добавил Тай у меня из-за спины.

Я поморщилась и перекинула волосы за спину.

– Ага, ведь именно ты измял своими ручищами все мои бедра! – яростно бросила я.

Тут, наконец, у него на лице появилось виноватое выражение – но всего на полсекунды.

– Да, и знаешь, я не жалею об этом. Сделал бы это снова прямо сейчас. Неужели ты сожалеешь о прошлой ночи, когда твои ноги были широко раздвинуты, ты лежала голой на капоте моей машины, и ветер целовал твою сладкую, мокрую…

– Черт!

Рауль застыл с расческой в руке. Глаза у него остекленели, а по щекам пополз румянец.

– Опаньки, забыл, где я. Извини, чувак.

На сей раз в голосе Тая действительно прорезались виноватые нотки.

Рауль покачал головой.

– Брось, все в порядке. Если хочешь извиниться, расскажи мне, где припарковался. Ладно?

Тай снова огрел Рауля по спине.

– Конечно, брат. Поговорим позже. Встретимся в воде. Сегодня у нас съемка парочек в сексуальных купальниках, тискающихся на песке пляжа.

Тут он выразительно поиграл бровями, глядя на меня.

– Серьезно? – спросила я, не веря ни единому его слову.

Наверное, это совпадение.

– Ага. Буду лапать тебя везде.

– Не в первый раз, – фыркнула я.

– И не в последний, подружка.

Глава седьмая

Анджел Д’Амико был гением. Он не только заставил нас с Таем работать перед камерой так, словно мы уже много лет были парой, свет, задний фон, купальники – все это придало снимкам новизну и свежесть. У него был уникальный взгляд на то, как перенести на совершенно новый уровень проблему восприятия женщинами своего тела. Эта кампания получалась совершенно новаторской. По-другому я не могу ее описать. Я была тут самой стройной моделью, где-то между восьмым и десятым размерами. Размеры остальных варьировали в диапазоне от десятого до восемнадцатого, возможно, даже двадцатого. Все они были красивыми женщинами с пышными формами, которыми могли по праву гордиться. Настоящие женщины с настоящими телами.

– Давайте, девочки, сгруппируйтесь вокруг нашего качка, – сказал Анджел со своим густым итальянским акцентом. – А теперь, Тай, положи руку на попку Тейлор, а вторую – на бедро МиШель. Миа, встань, пожалуйста, здесь, в стороне, и гляди на него очень… хм… как бы это сказать… недружелюбно?

Роза, жена Анджела, расположила Тейлор и МиШель в точности так, как хотелось ее супругу.

– Миа, дорогая, не встанешь ли сюда? Ты должна подбочениться и выглядеть очень красивой и собранной, и в то же время взбешенной. Или, как красноречиво выразился мой муж… недружелюбной.

Я хмыкнула и встала на место.

– Марсия и Мисти, подойдите сюда, милые, – махнула Роза близняшкам.

Они помчались к нам со всем энтузиазмом шестнадцатилетних, и рыжие волосы стелились за ними по ветру.

– Ох, si, si, любовь моя, я вижу, какая ты прекрасная и умная женщина. Я буду боготворить тебя, – сообщил Анджел своей жене, становясь за фотоаппарат.

– А когда ты не боготворил меня, любовь моя? – усмехнулась она и подмигнула.