Всё к лучшему

Долги росли, полученные стартовые деньги проелись, и уже через год газета оказалась в трудной ситуации. Дальше – хуже.

Насколько я помню по рассказам, ребятам пришлось съехать из Джерси-Сити. Освободить место. Проект оказался слишком шумным и требовал еще денег.

А деньги нужны тем, у кого они есть. И кто хочет еще заработать.

Команда нашла место на Манхеттене, где все вскоре окончательно переругались, разошлись, опять сошлись, снова разбежались и оставшиеся еще какое-то время тянули газету буквально на себе. Но уже без Довлатова.

Его выручила «Свобода», где все-таки дали подработку и где даже внештатному автору платили неплохо. Можно было хоть немного прикрыть быт.

В начале 1986 года, на той же «Свободе», нас познакомил мой новый приятель из белорусской редакции.

Кроме службы, у этого коллеги был частный бизнес по перевозке мебели, и он искренне приглашал меня «к себе» подработать грузчиком. Но я почему-то не хотел.

Русские и белорусы сидели тогда на «Свободе» в одном помещении. Довлатова нельзя было не заметить. А его «Иностранку», подаренную, чтоб отцепился, в каком-то эмигрантском полуподвальном издательстве во время поиска любой работы, я уже прочитал с восторгом.

– Вот,- представил меня коллега. – «Новый американец» делает…

– Где? – не понял Довлатов и навис было всем своим громадным ростом.

– Держись подальше, – успокоился он, услышав, и добавил: -А у вас есть другой глобус?

В Комитете, который абсорбции советских эмигрантов, название газеты оставили для одноименного журнала. Этот «Новый американец» уже не шел в киоски на продажу, а поступал по рассылке – подписчикам, в организации и в библиотеки тех же университетов.

Иногда я получал занимательные письма от… нацистов. Дело в том, что, как оказывается, у их полулегального американского общества Джона Берча, смеси наци и ку-клукс-клана, журнал назывался тоже… «Новый американец». Присылали по почте, видел. Но читатели почему-то писали порой и на наш адрес.

Небольшая стопка газет «довлатовского» периода лежала в кладовке, мятая и беззащитная, как брошенная женщина. Вместе с изданиями в мягкой обожке книг некоторых авторов, которых я называть не буду.

Их никто не раскупал и не принимал на реализацию. Но после падения Советского Союза народ наконец нашел свое чтиво.

Что касается настоящего «Нового американца», о котором уже слагают очередные легенды, то в Джерси-Сити о нем и не вспоминали. Был проект и весь вышел. Газета прогорела. Бывает. И даже часто.

В цокольном полуподвале от нее оставалась тогда большая наборная машина, где двое симпатичных ребят, Виктор и Тамара, без претензий на творчество, все-таки муж и жена, делали свой бизнес – еженедельный черно-белый дайджест сплетен и светской хроники.

– Для придурков, – посмеивались они. – Но нам хватает.

Она набирала текст. Он наклеивал ленты, размечал на листах и забрасывал в типографию, откуда издание развозили по киоскам.

Я с благодарностью подрабатывал у них, переводя в свои выходные из «желтых» американских газет байки о пришельцах, НЛО, колдунах, маньяках и прочих проститутках от «золотой» жизни, богатых и известных. За четыре доллара печатная страница на машинке.

Эти газеты как раз и подкармливали. Вместе с разными случайными подработками.

Свой отдельный кабинет, телефон и небольшой, но стабильный заработок давали дышать с надеждой.

– Если это свобода, то что тогда рабство? – думал я, наплевав на дантистов и стирая друг о друга свои бесценные, потому как еще настоящие, зубы – Anyway, I'll make it!

И новый американец мне уже не надо было брать в кавычки…

ЛУЗЕРЫ

(США,1986)

«ЦРУ США приглашает на интересную работу. Собеседования с желающими будут проводиться в четверг и пятницу в аудитории № 4».

Объявление, напечатанное на обыкновенном листке бумаги, повесили на информационную доску «русского» факультета колледжа. И еще закрепили цветными кнопочками.

Наверное, это сделала женщина, или гей, или так рекомендовалось в какой-нибудь секретной разработке по массовой психологической обработке населения. И правильно. Курс завершался, и студенты начинали нервничать. Они не боялись будущего. Они просто искали, где начать самый трудный этап – первую работу, желательно связанную с тем, во что они или их родители уже вложили и свое время, и немалые деньги.

– Что вы так волнуетесь, – я искренно не понимал беспокойства ребят, которые уже почти традиционно пришли вечером ко мне в кабинет поговорить за чаем или за баночкой пива обо всем на свете. Помощнику декана это не запрещалось. Студентов привлекала живая языковая практика и неизвестная информация «от первоисточника», а для меня открывалась уже настоящая Америка. Все студенты здесь были из типично среднего класса, и не из Нью-Йорка, а из больших и малых городов глубинки.

Самое трудное – это давать общие советы. Они ничего не стоят, но дорого обходятся.

На информационной доске уже есть несколько предложений от работодателей и кафедр славистики. Двадцать пар глаз ожидали от меня чего-нибудь конкретного.

– В конце концов, можно пойти в ЦРУ, вы же видели объявление.