Всё красное. Проклятое наследство

Поскольку у меня нет никакого опыта в обращении с пьяными, к тому же я жутко устала – ведь прямо с дороги угодила на званый вечер – я не предложила своих услуг для транспортировки Эдика. Меня не было на террасе, когда Алиция, Зося и Лешек приступили к ней. Из дому я выскочила лишь на крик Зоси, столкнувшись в дверях с Павлом.

В свете, падавшем из комнаты, отчетливо предстало смертельно бледное запрокинутое лицо Эдика и его неподвижные широко раскрытые глаза, уставившиеся в черное небо.

Эдик был мертв.

* * *

Утром мы собрались в кухне, измученные бессонной, невыразимо тяжелой ночью. Алиция уже, наверное, в сотый раз что-то объясняла по телефону полицейским властям. Надо сказать, что полицейские власти взялись за нас с энергией, превосходящей всякие ожидания. С полвторого ночи до пяти утра через сад и дом Алиции протопали целые табуны полицейских в поисках орудия преступления – пока еще точно не известно, какого. Все их усилия установить с нами контакт на датском языке оказались тщетными, хотя они вновь и вновь предпринимали попытки. Результаты как поисков орудия преступления, так и попыток получить от нас хоть какие-нибудь сведения оказались плачевными, а измотаны мы были страшно. Слабым утешением служило лишь сознание того, что и четверым уехавшим гостям тоже не дали спать и что их тоже, в Роскилле и Видовре, терзают вопросами стражи порядка.

В нашем доме убили человека. Смертельный удар был нанесен сзади. Острое орудие пробило пиджак и рубашку, прошло между ребрами и достигло сердца. В доме не удалось найти ничего похожего на такое орудие. От потрясенных и растерянных друзей погибшего ничего узнать не удалось, ни у одного из нас никаких подозрений не зародилось.

Алиция держалась неплохо, главным образом благодаря Лешеку, который уже многие годы служил ей поддержкой и опорой. Возможность выплакаться ему в жилетку очень ей помогла. Лешек и Эльжбета сохраняли философское спокойствие – их отличительная фамильная черта. Зося, напротив, никак не могла взять себя в руки, и у нее все из них валилось. Павлу стоило больших усилий скрывать распиравшее его чувство восторга от сопричастности к сенсации. Меня же неожиданное убийство Эдика повергло в полную прострацию – по разным причинам. Нет, не для того я приехала на несколько недель в Аллерод, чтобы в самом начале наткнуться на труп!

Очередной звонок из полиции принес новую информацию.

– Эдика пырнули сзади, удар нанесен профессионально, каким-то особенным острым, тонким и не очень длинным орудием, – положив трубку, со вздохом сказала Алиция.

– Вертел! – вырвалось у Павла.

– Оставь вертел в покое, – раздраженно попросила я, а Алиция добавила:

– Никакой не вертел, они говорят – стилет. Возможно, пружинный. Не знаю, существуют ли пружинные стилеты, но у полицейских есть основания считать его таковым. И сейчас они приедут сюда, чтобы искать его, потому что ночью поиски были некачественными. Давайте ешьте скорее!

– Откуда они могут знать, что стилет, да еще пружинный? Ведь в Эдике ничего не было, – недоверчиво произнесла Зося.

– На это указывает, по их словам, характер ранения. Ешьте скорее!

– Ну, конечно, сейчас самое разумное – подавиться завтраком нам всем сразу! Или ты считаешь, у полиции еще мало работы?

– Ешьте скорее! – механически повторила Алиция, совершенно не способная воспринимать никакие доводы здравого смысла.

В соответствии с ее пожеланиями мы быстро проглотили завтрак и навели порядок на кухне. И оказалось, торопились совершенно напрасно, ибо датские фараоны прибыли лишь через полтора часа. Интересно все-таки, как они намерены с нами общаться?

Языковые трудности минувшей ночи, как выяснилось, заставили их пошевелить мозгами, в результате чего для общения с нами был делегирован некий господин Мульдгорд – очень худой, очень высокий, совершенно бесцветный и абсолютно скандинавский полицейский.

Господин Мульдгорд, служебное звание которого навсегда осталось для нас тайной, отличался от других датских полицейских тем, что среди предков у него были поляки – достаточное основание предполагать и у него знание польского языка. Во всяком случае, его начальство очень надеялось, что ему удастся с нами объясниться. И действительно, мы в большинстве случаев понимали вопросы герра Мульдгорда, хотя его польский был весьма оригинальным. Он несколько расходился с принятой у нас повсеместно грамматикой и почему-то сразу заставил вспомнить библию.

Нас же господин Мульдгорд понимал значительно лучше, чем мы его, что для следствия было, конечно, важнее. А поскольку господин Мульдгорд произвел на нас весьма благоприятное впечатление, мы сразу же захотели ему помочь и очень старались.