Всё красное

На фотографии был представлен молодой мужчина – тот самый тип красавцев-брюнетов, который я не выношу.

Павел вдруг обиделся:

– А говорили, что у них нет его фотографии!

– Не было! – пояснил полицейский, вроде бы сам удивляясь. – Днесь заутро прибывать фототелекопия из Варшавы. Датская полицыя не ведати, какова особа присылать телекопия и ради какова причина.

Я уже открыла рот, чтобы просветить датскую полицию относительно таинственного варшавского отправителя фотографии, но вовремя спохватилась и закрыла, не проронив ни слова. Герр Мульдгорд предъявил для опознания еще один комплект снимков, отснятых с пленки Алиции и увеличенных.

– Воззрите на сие! – велел он нам. – С тщанием и со вниманием!

– Видишь, – сказала я Алиции, – как просто отпечатать пленку, не надо из этого делать проблему на пять лет, да еще гонять с ней туда и обратно Херберта.

– Заткнись.

Три фотографии представляли Аниту. При таком увеличении ее легко было узнать. На снимке, где она выходила из дома на старинной улице Флоренции, в ее ухе мы увидели клипсу в натуральную величину, точно такую же, на которую вчера накинулось важное лицо. На этой же увеличенной фотографии в темной глубине дома просматривалась чья-то неясная фигура, возможно, рокового брюнета. На двух других фотографиях черный красавец был заснят рядом с Анитой, причем оба раза эта пара не была объектом съемки. В одном случае снимался фонтан, а они оказались на втором плане, в другом – интерьер почты. Честно сказать, интерьер вышел так себе, зато в его глубине запечатлелась потрясающая сцена: Анита оглядывалась, а черный красавец закрывал почтовый ящик, номер которого виднелся отчетливо. Полицейский постучал пальцем по фотографии:

– Сие разуметь так: тайное место уготовляху еси себе. Искони полицыя многие края заморския сие место искала многие лета. Его же ради тьмы и тьмы работников полицыя поиски учинили. Вотще! И се зрю днесь сие тайное место на ваши зело пользительные документы.

– Уж нашего приятеля Стефана я бы на ее месте непременно убила, – заметила Зося. – Это же надо так угодить со своим фотоаппаратом!

Полицейский взял другую фотографию и ткнул пальцем в увеличенное изображение клипсы:

– В доме сим имети место убивство в час урочный. Изделие сие один экземпляр полицыя находить место убивства, другой экземпляр бысть у пани.

– Странно, как еще меня полиция не стала подозревать! – удивлялась Алиция.

Полицейский продолжал, указав перстом на черного парня:

– Есть то зело важная персона для подлая работа. Зело важная! Подлая работа твориху вкупе с ваша дама. А пани, – тут он наставил перст на Алицию, – знать все и вся.

– Правда, – признала Алиция. – Факт, я их видела вместе во Флоренции и в Риме, Аниту и этого грека. Но затем Анита полгода пребывала в Израиле…

– Отнюдь, – перебил ее полицейский, – дама сия пребываху в оно же время в Грецыя.

– В Греции? – удивилась Алиция. – А мне сказала, едет в Израиль на полгода. По дороге заехала в Италию, и надо же! Наткнулась на меня. Она еще просила тогда никому не говорить, что я видела ее в Италии, дескать, могут быть неприятности на работе… Мне и в голову не приходило, что тут такое… Впрочем, я скоро вообще обо всем этом забыла. Какое имеет значение, в Греции ли Анита или в Риме?

– Исполнясь отчаяния… – начал было полицейский, но Зося перебила его:

– Не могу понять две вещи. Во-первых, откуда Эдик узнал обо всем, а, во-вторых, зачем она это делала. Ну зачем помогала этому типу в его подлой работе? С ума сошла, что ли? Какое ей-то дело до торговли наркотиками? Ведь, насколько я поняла, ей даже прибыли никакой это не приносило.

– Истинно говорю вам – любовь великая, – пояснил герр Мульдгорд с грустью.

– Полицыя весть имеет: дама в душе своея любви ради смиренно претерпевает для сей грек…

– Анита? Кто бы мог подумать!

– Все бабы с ума посходили со своими любовями! – кипятилась Алиция. – У Эвы – трагедия, великие страсти. Анита от любви убивает направо и налево. Иоанна из-за любви приезжает не вовремя ко мне. Прямо эпидемия какая-то!

– Все нормально, это ты одна ненормальная, никаких человеческих чувств, вот и теперь не можешь понять самых простых вещей. У Аниты всегда был пунктик на почве брюнетов, а получалось что? Первый ее муж был блондином, Генрих тоже блондин, и уж когда наконец ей подвернулся настоящий брюнет, она в него вцепилась мертвой хваткой. А потом ведь не известно, может, он ее силой заставлял…

– Известно! – прервал меня герр Мульдгорд. – Полицыя весть имея, убивец сей твориху вельми много насилие. Несметные богатства уготовляя еси себе и имея один потомок. Дама породиху сей потомок. Брак не был освящен, ништо не было истинно, токмо всуе багрили пути их кровь и смерть.

Вроде бы уже ничто не должно было нас удивлять, и тем не менее информация полицейского ударила нас как обухом по голове. Потомок? У Аниты потомок? Убедившись, что мы правильно его поняли и речь действительно идет о ребенке Аниты и черного бандита, мы не могли поверить в такое.