Всё красное

Полицейский заверил нас, что полиция располагает достоверной информацией и чистосердечными признаниями самой Аниты. Так постепенно стали проясняться мотивы преступлений в Аллероде.

Теперь, задним числом, мне вспомнились какие-то давние разговоры с Анитой, какие-то ее намеки, которым тогда я не придала должного значения, попросту пропустила мимо ушей и забыла, а вспомнила вот только теперь. А ведь говорила она о какой-то большой любви в своей жизни, о каком-то человеке, из-за которого и разошлась со своим первым мужем, любви запутанной, сложной, не очень-то счастливой. Я думала, все это уже давно забыто и предмет ее чувств давно исчез с горизонта, а вот поди ж ты!

У Алиции была своя концепция:

– Если он такой ужасно богатый, тогда я еще, пожалуй, пойму Аниту, но просто в большую любовь поверить не могу, хоть убейте. Чтобы из-за простого красавца идти на такие преступления… Нет, это не для Аниты.

Общими усилиями, с помощью господина Мульдгорда, мы восстановили ход событий. Побуждаемая страстными чувствами к брюнету, Анита стала с ним сотрудничать, причем, похоже, соглашалась на все. По его наущению она вышла замуж за Генриха, ибо ей потребовалось датское подданство. Случилось это в тот период подлой карьеры предмета ее чувств, когда во многие страны Европы въезд для него оказался закрытым и понадобился надежный компаньон. Тут совершенно бесценной оказалась для него помощь Аниты – датской гражданки и журналистки, с ее постоянными загранкомандировками. Анита имела возможность свободно общаться со множеством нужных людей, провозить наиболее ценную контрабанду, не возбуждая ни малейших подозрений. Она выполняла любые требования возлюбленного, участвовала в похищениях и преступлениях, на все послушно соглашалась и боялась лишь одного – как бы он ее не бросил. Чтобы привязать его крепче к себе, она родила сына и отказалась от всех прав на ребенка, отдав греческой бабке. Именно тогда она провела в Греции семь месяцев (распространив слухи, что едет в длительную командировку в Израиль). Обманывала мужа, обманывала всех нас. Хуже смерти было для нее разоблачение, ведь тогда она бы потеряла своего красавца. И ради него шла на любые преступления.

Одна глупая фраза в устах пьяного Эдика грозила разрушить ее хрупкое счастье, свести на нет все ее усилия, навсегда перечеркнуть планы на будущее. Не задумываясь, она прикончила Эдика.

– После всех преступлений, которые она совершила вместе со своим бандитом, это убийство уже не представляло для нее особой проблемы, – сказала я, а Зося добавила:

– Не каждый решится на такое дело, тут уж нужно иметь в себе склонность, характер соответствующий. Я всегда говорила, что она эгоистка. Для нее главным было собственное желание – удержать брюнета. Любой ценой! Остальное не имело значения. Ради этого совершенно спокойно истребила бы пол-Европы.

– А теперь признается во всем, ибо терять ей нечего – бандит в руках полиции, остальное не важно, для нее жизнь кончена. Вот только откуда Эдик мог знать обо всем?

Павел перебил Алицию:

– Что вы все «Анита, Анита»! Ведь вместе с ней тут орудовал какой-то мужчина. На Эльжбету наехал мужчина…

– А! – встрепенулся герр Мульдгорд. – Память моя што кладезь иссохший. Аз молю, аще дама под машина обозреть соизволит сии доводы. – Он извлек из портфеля пакет. – Все иные особы да будут правды ради честные свидетели!

Без ненужных эмоций и без малейших колебаний Эльжбета из десяти пар предъявленных ей перчаток выбрала одну. Герр Мульдгорд удовлетворенно кивнул головой.

– Воистину так! Есть то ихний работник, зело малая… э… рыбина.

– Понятно. Помощник по мокрому делу.

Затем полицейский информировал нас, что после допроса в полиции Анита отправлена на обследование в психиатрическую клинику и получено разрешение на свидание с ней кого-нибудь из нас одного.

– Иди ты! – в один голос сказали Алиция с Зосей. – Может, она сама скажет, откуда Эдик о ней узнал.

Несколько дней прошли в терзаниях и сомнениях. Этично ли наносить визит убийце и преступнице, пусть даже и давней приятельнице? Не расценит ли она мой визит как знак нашего прощения ее подлым поступкам или, того хлеще, как знак их одобрения? А, может, вообще бестактно расспрашивать ее о злодеяниях и лучше сделать вид, что ничего такого не было? Совершенно запутавшись в сложных морально-психологических проблемах, я уже и не знала, кого иду посещать – закоренелую преступницу или просто свою не совсем здоровую психически приятельницу?

С первых же слов Анита рассеяла все мои сомнения. Она уже отошла после первого шока и обрела былую уверенность в себе.

– Дуры вы все, как я посмотрю, – безапелляционно заявила преступница. – Лично я ничего против Алиции не имею и даже люблю ее. Мне вовсе не хотелось ее убивать.

– А чего же тебе хотелось? Сделать ей приятное, устранив из ее дома излишек гостей?

– А что, скажешь, не было излишка? Но дело обстоит не совсем так. Теперь я уже могу тебе сказать… Мне не хотелось ее убивать, но я должна была это сделать.

Она тяжко вздохнула. Я слушала, боясь проронить хоть слово.