Всё, кроме любви

Гвендолин отчаянно трусит, но глаз не опускает. У нее (точнее, у Пенелопы) есть Хурт. Он обещал, что всё будет хорошо. Больше никто и никогда подобного ей не обещал, даже Домьен. Кому-то надо доверять в этом мире, и почему-то контрабандист и убийца ей казался надёжнее, чем все ее окружение, вместе взятое. К тому же ее охватывает страшное облегчение, что сын тут ни при чем.

Ее смелости хватает только на то, чтобы не двигаться, а сил — чтобы удержать слезы. Расплакаться перед отцом — страшнее некуда.

— Рабская подстилка, — презрительно цедит он. — Шлюха! Я так и подозревал! Что ж, и на тебя найдётся управа. Во всяком случае, Джемми ты больше не увидишь.

— Ты не посмеешь, — дрожащим голосом прошептала Гвен. — Он еще маленький. Ему нужна мать.

— Такая как ты — нет.

— Ты не посмеешь! — отчаянно закричала Гвендолин, сжимая кулаки, бросаясь к нему, и тут же отлетела в сторону от страшного удара по лицу. Джемми заверещал и попытался броситься к матери, но Доргон схватил его за ворот кофты и дёрнул к себе.

От шока женщина даже не поняла, что случилось. Дотронулась до разбитой губы, зашипела, с недоумением поглядела на кровь на пальцах. Ее никогда не били.

— Еще раз вякнешь на меня, получишь сильнее, — хладнокровно предупредил отец. — А ты, щенок, заткнись. А то я ей еще раз выпишу.

Джемми замолчал, икая. Он от страха даже перестал плакать.

— Слушай, маленькая шлюшка. Сейчас ты переписываешь всё свое имущество на сына. А потом… потом найдём, кому тебя продать.

— Ты бессмертный, что ли? — раздался удивлённый баритон от дверей. Доргон обернулся и оскалился радостно, а Хурт смотрел на него с искренним недоумением. — Я ведь предупреждал.

— Ты что же, самый умный? — хохотнул мужчина, отталкивая от себя мальчишку, который с рёвом бросился к матери, и доставая из кармана пульт. — Знаешь, что я люблю больше всего? Контроль.

Он с явным удовольствием нажал на большую красную кнопку, и Хурта всего передернуло от болевой волны.

— Сидеть, сука! — осклабился Доргон.

Хурт покорно опустился на пол, сверкая правым глазом. Доргон демонически расхохотался, медленно подошёл к "поверженному" врагу и занёс ногу, чтобы его пнуть. Хурт играючи эту ногу поймал и дёрнул. Доргон с воплем опрокинулся на спину.

— Пеппи, прелесть моя, — ласково позвал он свою юную любовницу. — Ты очень любишь этот дом?

— Ну так, — настороженно ответила Пенелопа.

— Извини, он немного взорвался.

— Когда?

Хурт демонстративно поглядел на часы:

— Минут через сорок. Рроу Доргон был неосторожен и случайно активировал взрывчатку. На складе оружия.

— Но здесь нет склада оружия, — наивно хлопнула глазами Гвен, запрокидывая голову. — Уж я-то знаю.

— Ну как же нет. Где появляется Хурт Вагнер, там обязательно есть склад оружия.

— Но как? — прорычал Доргон, поднимаясь по стенке. — Ведь ошейник действующий!

— У меня нервы ни к черту, — с милой крокодильей улыбкой пояснил Хурт, — можно даже сказать, их вообще нет, так что и болевые сигналы передавать нечему. Неужели ты и вправду думал, что контроль любишь только ты? Или что я такой идиот, что надену вещь, с которой не смогу справиться? Глупец! А ведь мог ещё пожить. Не то, чтобы долго…

Хурт и сам не до конца отдавал себе отчет, зачем это говорит. Грохнуть его и всё — чего с трупами разговаривать? Тем более — что-то объяснять. И тут до него дошло — кому именно он это объясняет. При этом даже не сомневаясь, что она поймёт.

— Пенелопа, приструни своего пса! — непривычно тонким голосом взвизгнул Оран. — Может тогда я…

— Как ты меня утомил, — бросил лже-раб, сжав горло хозяина дома Доргон одной рукой. Левой. Тот дёрнулся, захлёбываясь словами, попытался схватиться за мешающие дышать пальцы, но довольно быстро обмяк. Глаза его выкатились из орбит, а изо рта свесился синеющий язык. Хурт на всякий случай сдавил сильнее, приподняв болтающееся тряпичной куклой тело, и резко отпустил. Тело безжизненным куском ветоши рухнуло на пол.

— Нет! — отчаянно закричала Гвен, бросаясь к телу отца. — Папа! Он же мой отец!

Пенелопа подхватила Джемми на руки, пряча его лицо у себя на плече. Мальчик уже не плакал, только тихонько скулил.

— Ну зачем при ребёнке? — укоризненно покачала она головой. — Он же маленький еще. Шшш, мой хороший… Сестренка с тобой, — и глянула на Хурта своими прозрачными глазищами, явно ожидая насмешки.

Но священник только пожал плечами.

— От исповеди он бы всё равно отказался. А мальцу и полезно узнать, что грешников ждёт. Он видел, как мать его обидели? Вот пусть и о возмездии знает. Если он хоть вполовину умён, как его сестра — запомнит, и сделает выводы.

— Ты и наших детей на таких наглядных примерах учить будешь?! — взвилась Пеппи, но тут же заткнулась, умилительно прикусив губку, услышав ответ Хурта.

— Я не допущу таких примеров — мать моих детей никто не посмеет обидеть.

Гвендолин, подняв свои прекрасные заплаканные очи на падчерицу, умоляюще сложила руки. До нее вдруг дошел весь ужас ситуации.

— Пенелопа, пожалуйста! Здесь же люди! Не дай ему взорвать дом! Ведь он наверняка не позаботится о полной эвакуации!