Всё могут короли. Одним росчерком пера. Пять слов на букву "л"

Он неизменно прятался за плотной стеной воды, а папа делал вид, что никак не может его найти. Сколько же ему тогда было лет? Не больше пяти. Иначе он бы понял лукавство отца, и игра была бы безнадёжно испорчена.

– Конечно, хочу! – захлопала в ладоши Лара.

И они опять взялись за руки, чтобы поддерживать друг друга на скользких камнях, а потом долго стояли за водопадом, оглушённые грохотом воды, пока не промокли и не замёрзли. Жизненно необходимо было срочно согреться. И Ингварр в первый раз подумал о том, что, если бы он не настоял на поездке без охраны, сейчас бы просто приказал организовать им тёплое местечко, и оно явилось бы, как по волшебству.

Тут же приходилось соображать самому. Хорошо, что он вспомнил о владельце небольшой форелевой фермы, к которому они с отцом иногда заруливали на обратном пути с водопада. Оставалось молиться, чтобы он был ещё жив. Да, и ещё не разорился и не бросил хозяйство. И дорогу ещё не мешало бы вспомнить…

Обратная дорога уже не показалась Ларе такой страшной. И проехали они её обратно в два раза быстрее, чем туда. А какой рыбкой полакомились на ферме у пожилого хёртангенца, встретившего Ингварра, как старого знакомого! Свежевыловленной, нежной, благоухающей специями и дымком! М-м-м! Пальчики оближешь! Если так пойдёт и дальше, то из-за количества съеденного фосфора она начнёт светиться, как новогодняя игрушка!..

Ингварр смотрел на мерное вращение мельничного колеса (мельницы у Йорана³⁶ не было, колесо это он так сделал, для забавы), и на него нахлынули воспоминания об отце. Он их загнал подальше, глубоко в память, в день его кончины. И не доставал всё это время, все шесть лет, чтобы не беспокоили, не доставляли боль. Но сейчас воспоминания были светлыми. Грустными, но светлыми. От них в душе разливалось тепло. То ли время прошло, и боль утихла. То ли это происходило, потому что Лара была рядом…

И, кстати, они же ещё в одно место успеют доехать до темноты! Ларе обязательно должно понравиться! А переночевать можно вернуться к Йорану. Он же и подскажет, что ещё можно посмотреть в округе, раз уж любимая оказалась любительницей природы, и весь выстроенный, скоординированный и проработанный план поездки полетел вверх тормашками.

Ингварр осторожно положил свою руку на руку Лары и, лукаво заглядывая ей в глаза, спросил – не желает ли сударыня поработать старателем? Голубые глаза Лары расширились от удивления:

– А что добывать будем? Золото мыть?

Ингварр ответил серьёзно, но в глазах плясали смешинки:

– Чувствуется русский размах! Нелицензированная добыча золота в Хёртаген строго запрещена. Карается сроком до пяти лет с отбыванием наказания в тюрьмах Норвегии при отсутствии тюрем в Хёртаген. Ты хочешь в тюрьму?

– Ну, вот! – в тон ему ответила Лара, – Сам в гости пригласил. Золотые горы наобещал. А теперь тюрьмой грозит! В тюрьму не хочу! Пять лет не хочу! И в Норвегию тоже не хочу!

– Так что пошли за гранатами!

– Гранатами? – изумилась Лара, уже не понимая прелесть такой шутки.

Ингварр, не чувствуя разницы в русском языке между словами «гранат» и «граната», продолжил:

– Да! Только у меня нет выбора. Мы имеем дело с молотком.

Лара уже ничего не понимала – при чём тут гранаты, при чём тут молоток, в чём состоит выбор.

– Ингварр, погоди, – сказала она осевшим голосом, – зачем нам нужны гранаты?

– Ты можешь иметь их в память о Хёртаген. Сделай себе украшение.

Лара представила себе гранату, прилепленную к холодильнику вместо магнитика, который привозила Кира в память о каждой стране, в которой побывала, а потом себя, обвешанную ожерельем из гранат, и расхохоталась, поняв, наконец, что Ингварр имел в виду камень гранат.

Теперь уже ничего не понимал Ингварр, что такого смешного он сказал? Лара, сквозь смех, пояснила разницу, добавив, что слово «гранат» имеет в русском языке и ещё одно, третье, значение – фрукт.

– Сложный русский язык! – констатировал Ингварр, – Много двойных стандартов.

– Двойных значений слов, – поправила его Лара, попутно подумав о том, что это в политике присутствуют двойные стандарты, особенно в отношении к России.

– Идёшь?

– А то! Только имей в виду, что надо добыть хотя бы четыре граната.

– Почему четыре?

– Кольцо, две серёжки и кулон, – подсчитала Лара, – И, кстати, у слова «серёжка», тоже три значения…

Так, в разговорах о сложностях великого и могучего они доехали до местечка с ничем не

примечательными серыми камнями. Только камни были не гладкими, а все изрезанными вертикальными полосами. Казалось, стукнешь по нему, и он раскрошится. Но не тут-то было. Камень оказался твёрдым и на удары молотка Лары не поддавался.

Ингварр забрал у девушки молоток, но не спешил колошматить им налево и направо. Внимательно осмотрелся. Приметил что-то, что Ларе было совершенно не заметно, и точным ударом отколол кусочек. А потом показал девушке маленькую блестящую грань кристалла граната. Если бы не показал, то Лара бы и не заметила. А, если бы и заметила, то всё равно не поняла бы – цвет у хёртагенского граната был не насыщенно-кровавый, как у чешских гранатов, а нежно-розовый, больше похожий на аметист.