Всё Начинается с Детства

Но нет, опять не догнал! А хохочущий Юрка уже у ворот. Выскакивая, он даже успевает помахать дядюшке рукой, приставленной к носу, и исчезает.

Запыхавшийся, разъяренный Робик в последний раз кричит ему вслед:

– Сукатина!

Хорошо хоть, что не выбегает в таком виде за Юркой на улицу. Бедняга, он еще не знает, что изобретенное им странное ругательство – «сукатина» – станет теперь новым его прозвищем.

Глава 30. Кошерные куры

День, который последовал за Юркиным буйством, начался для него невесело. Пострадавший жених, да и все свидетели скандала, пожаловались Мише, Юркиному отцу, и Юрка получил хорошую взбучку. Рука у дяди Миши была довольно тяжелая.

Мало того – и пострадавший, и его свидетели подчеркивали: Миша – учитель и обязан как следует воспитывать сына. Значит, Юрка должен извиниться перед дядей.

Особенно возмущалась поведением племянника и требовала жестких методов воспитания Тамара. Вся семья знала, что заниматься собственными детьми у моралистки Тамары не было ни времени, ни желания: их воспитывала улица.

Но ведь речь шла не о собственном ребенке. Словом, под давлением клана Юабовых Миша предъявил Юрке ультиматум, и тому пришлось извиняться публично.

Церемония была обставлена торжественно. Все члены семьи собрались во дворе. Бабка Лиза – на крыльце, Миша и Валя – у своей двери, Робик, подчеркнуто хмурый, – на топчане, я – неподалеку от него на стуле.

Все мы, вытянув шеи, с некоторой тревогой глядели, как виновник торжества, шаркая сандалиями, идет через двор к Робику. Что-то он выкинет? Не сомневаюсь, так думал каждый из нас.

Но Юрка на этот раз ничего не выкинул. Когда нужно было, он умел взять себя в руки. К тому же сцена извинения неплохо вписывалась в его обычную игру с дядей, игру кошки с мышью. Пожалуйста, пусть ненадолго почувствует себя победителем!

Изображая некоторое смущение, но лукаво поигрывая глазами, Юрка приблизился к дяде и что-то не очень разборчиво пробормотал. «Трогать не будешь, не полезу к тебе», – вроде бы расслышал я.

– Погромче, чтобы все слышали! – потребовал Миша.

– Шеф, извини, ладно? – громко произнес мой кузен.

И хмурое лицо дяди Робика сразу же просветлело, он улыбнулся улыбкой воина, которому удалось взять верх в тяжелом единоборстве. Слыханное ли дело – добиться, чтобы Юрка извинился перед кем-нибудь!

Как только с этим нравоучительным зрелищем было покончено, взрослые снова занялись подготовкой к свадьбе.

Несколько родственниц приехали помогать, пришла кайвону, женщина-повар, специалистка по обслуживанию многолюдных семейных торжеств. Кто-то уже отправился на рынок с нелегкой задачей закупить и привезти огромное количество продуктов.

Однако бабушка Лиза, чтобы поддержать репутацию хорошей хозяйки, решила добавить к закупкам собственную живность. Бабушка Лиза, надо сказать, была в этот день и веселее, и добрее, чем обычно. Подготовка к свадьбе, общая суета, присутствие посторонних – все это оживляло ее, она чувствовала себя главой большой семьи, а это, согласитесь, приподнимает. Стоя возле курятника, бабушка окликнула нас с Юркой очень веселым голосом:

– ВалерИК, Юрик, везите сюда коляску, возле кладовой стоит. Скорее, скорее!

Старая детская коляска с большими колесами, вместительная, словно для близнецов, была когда-то Юркиной. Теперь она служила чем-то вроде тачки. Мы подвезли ее к курятнику и получили новое распоряжение:

– Пять курей давайте поймаем. Нет, четырех и одного петуха. Отвезете в синагогу, чтоб порезали. Помнишь, Юрка, как идти в синагогу, да?

Юрка, конечно, помнил. Поездка с курами в синагогу показалась ему приятным развлечением. Он и ловить кур взялся с удовольствием, в отличие от меня. Мне было почему-то и противно, и жалко белоснежных квочек, моих собеседниц. Юрка полез в курятник один. Взволнованные, кудахчущие куры были одна за другой выловлены, мы помогли бабушке связать им ноги и уложили в коляску.

Дорога до синагоги занимала минут сорок. С Короткого Проезда мы вышли на Северную, оттуда – на Шпилькова. Это была тенистая, широкая улица, похожая на Шедовую.

Здесь было несколько магазинов, здесь находился хорошо известный в республике Музей Прикладных Искусств, где хранились изумительной красоты ювелирные изделия, чеканка, вышивка, ковры и другие произведения старых и новых узбекских мастеров.

У входа в музей стоял автобус «Интурист». Иностранцев привозили сюда постоянно, поездка в музей входила в туристическую программу. Поэтому обычно у входа толпились и ребятишки, беззастенчиво выпрашивающие у зарубежных гостей жвачку и сувениры. «Плиз, гам! Ю хэв гам?» – эти английские слова знали и школьники, и дошколята.

Однако милиция нередко разгоняла пацанов: считалось, что иностранцы фотографируют мальчишек с протянутыми руками, а потом у себя на Западе публикуют фото – «Советские дети просят подаяние».