Всё о волшебной стране Тилоаре

— Какое везение, что мы прошли проверку родниковой водой, — угрюмо заметил Барда. — Мы могли бы быть на их месте.

Лиф уже долгое время хранил молчание. Когда последняя Кин отошла от них, Жасмин повернулась к другу.

— Что с тобой? — спросила она. — Все ведь хорошо.

— Плохо, — пробормотал Лиф. — Мои отец и мать… — Он замолк, пытаясь сдержать подступившие к глазам слезы.

— Джарред и Анна? — взволнованно воскликнул Барда. — Откуда ты?.. — Внезапно он догадался, и его лицо исказилось. — Ты видел сон! — выдохнул он. — Лиф…

Лиф кивнул.

— Кузница пуста, — сказал он каким-то не своим голосом. — На калитке знак Повелителя Теней. — Думаю… думаю, они мертвы.

Барда глядел на него, онемев от горя и ужаса. Наконец он взял себя в руки.

— Совсем необязательно, они могли быть взяты в плен, — произнес он. — Мы должны верить в лучшее.

— Стать пленником Повелителя Теней еще хуже, чем умереть, — прошептал Лиф. — Отец повторял это много раз. Он всегда говорил мне… — Слова застряли у него в горле, мальчик закрыл лицо руками.

Жасмин робко обняла Лифа, Филли перепрыгнул к нему на плечо и потерся пушистой мордочкой о щеку мальчика. Кри скорбно каркнул. Барда, печально потупившись, стоял поодаль.

Наконец Лиф повернулся к друзьям. Он был очень бледен.

— Я должен вернуться, — сказал он.

Барда покачал головой:

— Нельзя.

— Я должен! — вспыхнул Лиф. — Как я могу оставаться здесь, зная о том, что случилось дома.

— Ты знаешь только то, что кузница пуста. — Барда пытался говорить спокойно. — Джарред и Анна либо заточены в дворцовой темнице, либо переправлены в страну Теней. Не исключено, что они скрываются. Или, как ты сам только что сказал, они могут быть мертвы. Что бы ни случилось с твоими родителями, ты не в силах им помочь. Твой долг — продолжать путь.

— Не говори мне о долге! — закричал Лиф. — Они мои родители!

— И мои друзья, — промолвил Барда все таким же бесцветным голосом. — Мои близкие, единственные друзья, Лиф, и были ими еще до того, как ты появился на свет. И я знаю, что они сказали бы сейчас. Они сказали бы, что твоя миссия важнее всего на свете. Они не захотели бы, чтоб ты все бросил, ведь они сами отправили тебя в этот путь.

Гнев в сердце Лифа утих, уступив место тупой боли. Он взглянул на Барду и увидел в его глазах глубокую скорбь.

— Ты прав, — прошептал он. — Прости меня.

Барда положил руку ему на плечо.

— Ясно одно, — сказал он, — нам нельзя терять ни минуты. Нужно как можно скорей добраться до Зловещей горы.

— Вряд ли мы сможем идти быстрей, чем сейчас, — заметила Жасмин.

— Идти — да, — согласился Барда, — но у меня есть план. — Его лицо было мрачным, но все-таки он попытался улыбнуться. — Зачем Кинам смотреть сны о потерянном доме, когда можно увидеть его воочию? Зачем нам идти, когда можно полететь?

Переговоры Барды с Кинами длились не один час. Его доводы были убедительны, но окончательно договориться с ними ему удалось лишь к вечеру, когда солнце зашло за горизонт. Помочь друзьям вызвались трое.

Добровольцев звали Меран, Аилса и Бруна. Все они были самки, одни из самых крупных в стае. Только у самок Кинов были сумки, в которых могли на время полета разместиться друзья.

У каждой была своя причина для согласия: Меран отчаянно скучала по дому, Аилса обожала приключения, а Бруна считала, что Кины в долгу перед Лифом за спасение маленькой Прин.

— Она очень дорога нам, — объяснила Бруна. — Это единственный детеныш, появившийся у нас с тех пор, как мы ушли с горы.

— Чтобы выносить потомство, нам необходим горный воздух, — вздохнула Меран. — Здесь мы влачим жалкое существование. Только на горе мы можем полноценно жить и рожать детей. Давно пора туда вернуться.

— Вернуться, чтобы умереть? Что за чушь, Меран! — фыркнул старый Кин, который был против полета. — Если ты, Аилса и Бруна отправитесь на Зловещую гору, вас непременно убьют. Нас станет еще меньше, а поводов для скорби только прибавится.

— А здесь мы медленно вымираем, — отрезала Аилса, взмахнув громадными крыльями. — Без детей у нас нет будущего. Скоро от Кинов останутся одни воспоминания. Лучше умереть быстро, ради благого дела, чем прятаться от врагов в жалком прибежище.

— Но у нас есть наши сны, — возразила мать Прин.

— Мне надоело подменять ими настоящую жизнь! — воскликнула Аилса.

— А мне никогда ничего не снится! — захныкала Прин. Она подбежала к Аилсе и крепко обняла ее. — Возьмите меня с собой, Аилса, — попросила она. — Тогда я тоже увижу наш дом. Тоже смогу приходить туда во сне.

Аилса покачала головой:

— Нет, Малышка. Ты для нас бесценна. Но, послушай, ты сможешь увидеть нас во сне. Увидеть, где мы и что делаем. Разве это не все равно, что отправиться в путь самой?

Прин, очевидно, так не считала, она начала плакать и кричать, не обращая внимания на увещевания матери. Наконец та увела ее прочь, но даже когда они скрылись из виду, их сердитые голоса еще долго разносились по роще. Кины были растерянны.

Старый Кин нахмурился.

— Видите, что вы наделали? — повернулся он к Барде, Лифу и Жасмин. — Мы жили мирно и счастливо, пока не пришли вы. А теперь между нами раздор, Малышка потеряла покой.