Всё переплетено. Как искусство и философия делают нас такими, какие мы есть

Теперь давайте зададимся вопросом, какова связь между эстетическим – понимаемым как неизменная возможность, но также и шанс, или аффорданс, нашей обычной, привычной перцептивной жизни – и искусством, или художественной практикой[120].

Искусство, или художественная практика, а также философия, или философская практика, – это способы более непосредственного взаимодействия с эстетическим и его исследования. В искусстве и философии мы даем себе возможность поразиться, выйти из строя, столкнуться с неинтеллигибельностью ситуации. Арт-объект в чистом виде – это то, что мы не узнаем. Мы не знаем, что это такое. Так же и в философии мы организуем ситуации, в которых обнаруживаем, что не знаем, что думать или говорить[121].

Рассмотрим такой случай: вы идете в галерею. Картины на стенах вам незнакомы. Вы не знаете ни художника, ни стиля. Часто такое знакомство обескураживает. Работы не бросаются в глаза; ничто не привлекает ваше внимание и не завораживает вас; все картины выглядят одинаково. Вы можете обнаружить, что вам скучно. Вы заняты своей жизнью, погружены в нее и можете обнаружить, что хотите пройти дальше, в следующую галерею; или обратить внимание на людей рядом с вами. Это состояние пустоты и разъединения, незнания или нежелания видеть то, что вы можете увидеть, является одним из величайших богатств и возможностей, даже если оно при этом бросает вызов, может вызывать скуку или раздражение. Это базовая эстетическая слепота. Вы не можете видеть. Вы даже не можете по-настоящему захотеть увидеть.

Но предположим, что вы справитесь с этой задачей. Возможно, вас мотивирует составивший вам компанию друг, который знает эти работы, интересуется ими и направляет ваше внимание на то или иное свойство картин, связанное, может быть, с тем, что на них изображено, с тем, что они показывают и что упускают, или с их историей или происхождением, или с их связью с историей или идеями; или, может быть, он просто побудит вас обратить внимание на то, как выполнены картины, как нанесены краски, какая у них геометрия, цвет или что-то еще. Теперь вы задаете вопросы и смотрите внимательнее. Вы не открываете ничего нового. В конце концов, непохоже, что что-то укрылось от вас при первом просмотре. И по мере того, как вы рассматриваете картины, если вам повезет, они могут преобразиться на глазах, и вам станет проще их познавать. Если раньше вы видели плоскость и бесструктурность, то теперь вам очевидны структура, глубина и смысл. Своими собственными действиями, этими способами вы, так сказать, включаете произведения и заставляете их проявиться; вы подводите их к восприятию. Вы реорганизуете себя, глядя на них, и в то же время реорганизуете их. Теперь вы перешли от невидения к видению, или от видения – к видению иначе. И именно в этом движении, в этой трансформации и реорганизации и заключается эстетика[122].

Из этого примера напрашиваются две мысли. Во-первых, та часть того, что мы можем назвать значением или ценностью искусства, связана с тем, как оно позволяет нам поймать себя в акте достижения эстетического, преодоления эстетических трудностей, то есть с тем, как оно позволяет нам познать себя как поглощенных этим движением от не-видения к видению или от видения к видению иначе. И во-вторых, ценность искусства в том, что оно позволяет нам культивировать, развивать и совершенствовать саму способность делать это, справляться с эстетическим, реорганизовывать себя, чтобы мы могли видеть оригинально и меняться перед лицом реальности того, что фактом жизни является необходимость время от времени так делать, наше пребывание в эстетической слепоте.

Возникает занятный вопрос: если произведения искусства – это вещи, которые мы не знаем, не узнаём, не умеем видеть, и если делать это трудоемко и контрпривычно, то что побуждает нас заниматься этим, делать эту работу? Зачем возиться с искусством, не говоря уже о том, чтобы его любить? Я назову этот вопрос вопросом об эстетической мотивации. Что лежит в основе эстетической мотивации? В некотором смысле цель всей этой книги – ответить на этот вопрос[123].

Но есть и другой, тесно связанный с ним вопрос: почему привычка нас подводит[124]? Или что именно не удается, когда привычка подводит? Каковы причины нашей неспособности видеть? На него есть прямой ответ. Иногда нам просто не хватает знаний, навыков, ориентации, чтобы навести фокус на то, что есть. Мы не умеем читать. Мы не умеем вносить необходимые коррективы. В конце концов нам нужно научиться видеть; нам нужно научиться смотреть и обращать внимание.