Всё ради любви

В шестнадцать она решила стать Кем-то. Возможно, потому, что она выросла в большой семье, проживающей в маленьком городке, или потому, что для нее огромное значение имело восхищение и уважение отца. Даже сейчас она не может точно сказать, что именно повлияло на ее выбор. Тогда ее тянуло к другой, более стремительной, более современной жизни. Начало положил университет. Больше никто из ее класса не уехал так далеко от дома. В университете она изучала предметы, которые еще больше отдалили ее от школьных друзей и семьи, — русскую литературу, историю искусств, восточные религии, философию. Все это помогло ей понять, насколько велик и многообразен мир. И ей захотелось узнать о нем как можно больше. Она включилась в гонку и понеслась вперед, забывая притормозить и оглянуться по сторонам. На бешеной скорости все вокруг расплывалось, и отчетливо был виден только финиш.

А потом она встретила Конлана.

Она полюбила его всем сердцем так сильно, что поклялась перед Господом, что никогда не полюбит другого мужчину.

Она и не помнит, когда все это началось, когда ее мир стал выходить за пределы ее любви, когда она принялась оценивать свою жизнь по тому, чего ей не хватает. Вот тогда впереди и забрезжил конец. Какая ирония: любовь подвигла их на то, чтобы пуститься на поиски ребенка, и именно эти поиски истощили их способность сохранить свои чувства.

А ведь потери могли сплотить их, а не разлучить, — и сделать сильнее.

Все это ей следовало бы сказать ему в театре. Но вместо этого она повела себя как глупая барышня, которая страдает из-за того, что предмет обожания не отвечает ей взаимностью.

Продолжая размышлять над этим, Энджи закрыла дверь ресторана, налила себе вина и села у огня. В зале царила полнейшая тишина. Ей не хотелось ехать домой — здесь уютно, а там ее ждет мрак и одиночество.

Одиночество.

Энджи сделала глоток и попыталась уверить себя в том, что пробравшая ее дрожь вызвана теплом камина, а не какими-то другими причинами.

Неожиданно дверь кухни распахнулась, и в зал вышла Мира. Вид у нее был усталый.

— Я думала, ты уже ушла домой, — сказала Энджи, передвигая для нее стул.

— Я через черный ход проводила маму до машины. Мы стояли на дожде, и она втолковывала мне, что моя дочь одевается как шлюха. — Она тяжело опустилась на стул. — Я тоже выпью вина.

Энджи наполнила бокал и подала сестре.

— В наши дни все подростки так одеваются.

— Именно это я и сказала маме. А она мне заявила: «Передай Саре, что она рекламирует товар, который ей еще рано продавать». А еще она сказала, что папа перевернулся бы в могиле.

— В ход пошла тяжелая артиллерия?

Мира устало улыбнулась, отпила вино.

— Между прочим, и у тебя вид не особенно радостный.

Энджи вздохнула:

— У меня проблемы. С того момента, как я увидела Конлана…

— У тебя проблемы с того дня, как вы расстались. Все это знают, кроме тебя.

— Я скучаю по нему, — призналась Энджи.

— И что ты намерена предпринять?

— Предпринять?

— Чтобы вернуть его.

Сознание того, что это невозможно, каждый раз причиняло Энджи физическую боль.

— Поезд ушел, Мира. Поздно.

— Никогда не поздно, пока человек жив. Помнить Кенета Джона? Когда он побил тебя, ты развила бурную деятельность, твою кампанию по травле следовало бы увековечить в Книге рекордов.

Энджи рассмеялась. А ведь правда! У бедного парня не было шансов. Она преследовала его, как ледяной ветер.

— Тогда мне было пятнадцать.

— Ага, а сейчас тебе тридцать восемь. Конлан достоин больших усилий, чем какой-то там старшеклассник. Если ты его любишь…

Как любой опытный рыбак — а в Вест-Энде все умели удить рыбу, — Мира забросила наживку.

— Он меня больше не любит, — поспешно проговорила Энджи.

Мира внимательно посмотрела на нее:

— Ты уверена?

Впервые за все годы учебы Лорен пропустила уроки. Но Энджи оказалась права: нужны факты, нечего раньше времени трястись от страха.

Напряженная, она сидела в автобусе и смотрела, как за окном быстро меняется пейзаж. Когда она купила билет и поднялась по ступенькам в автобус, еще не рассвело. Когда они ехали через Фиркрест, солнце только поднималось из-за холмов. Там автобус сделал несколько остановок, и она каждый раз молилась, чтобы в автобусе не появились знакомые. Слава богу, ей повезло.

Лорен прикрыла глаза, не желая смотреть, как мимо проносятся мили, приближая ее к месту назначения.

«Тебе ведь известно, почему девушку без всякого видимого повода начинает тошнить, не так ли?»

— Я не беременна, — прошептала Лорен, молясь, чтобы это было правдой.

Все эти дешевые тесты для домашнего использования очень часто показывают неверный результат. Все это знают. Она просто не может быть беременной. Что бы там ни показывали полоски.

— Перекресток Седьмой и Галлен, — объявил водитель, тормозя у остановки.

Лорен схватила рюкзак и поспешила к выходу.

В лицо ей ударил ледяной ветер. Влажный, колючий, он набрасывался и мешал дышать. Здесь, в отличие от дома, где воздух был напоен ароматами хвои, зелени и морской соли, пахло городом: выхлопными газами и затхлостью.

Лорен подняла воротник, чтобы защитить лицо, огляделась по сторонам и пошла по направлению к Честер-стрит.