Всё равно тебе водить (ЛП)

— Напиши свой адрес на конверте. Я прочитаю и сообщу тебе, что я о них думаю.

— Я хотел бы знать, стоит ли мне продолжать писать.

— Этого я тебе сказать не могу. Ты сам для себя должен понять, чего ты хочешь.

Но я могу сказать, срабатывают ли твои рассказы.

Я хотел поговорить с ним еще, но толпа фанов снова его окружила. Я заметил, что глаза у него, как у моего дедушки. Он производил впечатление честного, порядочного человека. Не был похож на модного писателя. Я летел домой как на крыльях.

20.

В последний день, вечером, когда мы уже собирались закрываться, девушка из газетного киоска ко мне подошла. Слова ПЛАСТИКОВЫЙ ЧЕМОДАНЧИК молотом стучали у меня в мозгу, но я постарался улыбнуться, как Микки Рурк со своего Харлей-Дэвидсона. Она прислонилось к стойке всем, что у нее имелось. Я видел сквозь одежду её соски.

— Можно я спрошу у тебя одну вещь? — сказала она, зардевшись.

Готово, подумал я.

— Конечно, моя хорошая.

— Я заметила, все эти дни ты смотрел на меня из-за стойки, и я подумала…

Она прервалась. Какая робкая. Её околдовал мой взгляд.

— Ну?.. — сказал я, уставясь ей в соски.

— Не будешь ли ты так любезен дать мне один из этих пластиковых чемоданчиков?

Пятая глава

1.

ХОРОШАЯ МАШИНА, СЧЕТ В БАНКЕ, МОДНАЯ ОДЕЖДА, СЛОВОМ, ДОСТОЙНАЯ ЖИЗНЬ! ЕСЛИ У ТЕБЯ НИЧЕГО ЭТОГО НЕТ, НЕ БЕДА: УМЕНИЕ УБЕЖДАТЬ, ОБАЯНИЕ, ПРИВЛЕКАТЕЛЬНАЯ ВНЕШНОСТЬ, ЦЕЛЕУСТРЕМЛЕННОСТЬ, ВОЗРАСТ 22–26 ЛЕТ — ВОТ НЕОБХОДИМЫЕ КАЧЕСТВА, ЧТОБЫ НАЧАТЬ КАРЬЕРУ ПРОДАВЦА ПРОМЫШЛЕННЫХ ТОВАРОВ. НАПИШИ НАМ И НЕ ОГРАНИЧИВАЙСЯ ОБЩИМИ СВЕДЕНИЯМИ, А РАССКАЖИ О СЕБЕ ПОДРОБНЕЕ…

Я сидел во Фьорио перед чашкой горячего шоколада, и это объявление изучало меня с рекламного вкладыша газеты. Шел снег. Мои ноги в матерчатых тапочках отчаянно мерзли. Целеустремленность, обаяние, привлекательная внешность… Расскажи о себе подробнее… Куррикулюм витэ больше недостаточно, они хотят знать о тебе всё, чтобы можно было полнее тебя использовать. Ладно, я тоже хочу всё о них знать. Как им удалось развернуться? Сколько людей на них горбатятся, едва-едва сводя концы с концами? Сколько они укрывают в год от налогов? Кому вкручивают сейчас? Издевались ли над своими дочками? Насиловали ли своих секретарш?

За столиком перед моим беседовали двое мужчин северного типа и семейная пара из Азии. Один из северян играл роль гостеприимного хозяина. Я оставил в покое объявления о приёме на работу и стал просто его слушать, надеясь, что горячий шоколад рано или поздно доберется до моих ног и разморозит их.

Насколько я мог понять, этот хлебосол был голландцем. Он жил в Амстердаме и говорил со своими гостями по-английски, по-французски и по-японски. Распоряжения официанту, однако, он отдавал по-итальянски. Судя по тому, что он сказал не по-японски, похоже, он знал в совершенстве историю кафе Фьорио, движения Ризорджименто, вина марсала, напитка сабайон(7), Гарибальди, Джузеппе Томази ди Лампедузу и его рассказы. Я смотрел на него. Блондин. С усами. Начинает лысеть.

Носит круглые золотые очки и одет со всей элегантностью.

Вдруг он принялся живописать историю Милана и его знаменитых панеттоне(8). Мне захотелось сделать что-нибудь — не знаю, что. Голландец сравнивал аромат выдержанной марсалы с ароматом портвейна. Он работал в кинематографе. Намекнул на проблемы с продюсерами. Моя проблема состояла в том, что я не хотел становиться продавцом промышленных товаров. Мне не приходило в голову ничего, что бы я мог рассказать о себе. Я не говорил по-японски. Не жил в Амстердаме.

Никогда бы не додумался сравнить марсалу с портвейном. Не мог рассказать ничего определенного об истории кафе Фьорио, хоть и ходил сюда много лет. Я бывал на Сицилии, но не читал у Томмазо ди Лампедузы ничего, кроме «Леопарда», и понятия не имел о его рассказах, в которых говорится о заведении, где сейчас находился.

Я растратил время впустую. Шатаясь бесцельно по городу. Пытаясь соблазнить молоденьких киоскерш. На дискотеках. Перед телевизором. За видеоиграми. Валяясь в кровати до полудня. Годы и годы.

Я управился с шоколадом. Один из японцев говорил о своём фильме, который вот-вот должен был выйти в прокат(9). Он ждал важных известий из Нью-Йорка, где изучал кинематограф в университете. Маленький желтый японец, с плоским, лишенным всякого выражения лицом. Учится в Нью-Йорке. Снимает фильм. Это уж чересчур.

Я поднялся, расплатился и вышел. В ближайшем киоске купил свежий номер «Хастлера». Помчался домой заниматься онанизмом.

2.

Наступило Рождество. На подарки у меня не было ни гроша. Правда — в качестве компенсации — вручать мне их тоже было некому. Один и без денег: похоже, я нашел решение, как не поддаться священному и неотвратимому массовому потреблению. Большие и малые праздники, как, впрочем, и обычные воскресенья, меня угнетали. Все вокруг веселились до упаду, а я не знал, куда приткнуться(10)

и в конце концов обманывал себя телевизором или наушниками моего «Сони».