Всё самое плохое о моей сестре

Папина клиентка просидела тыщу лет и, уходя, сказала, что должна все обдумать. Папа со вздохом поднялся посмотреть, что я делаю, — и был поражен, увидев, что я чиню Бэйбу.

— Ох, Марти, ты мое маленькое сокровище! — умилился он. — Ты зашиваешь старушку Бэйбу, чтобы отнести ее Мелиссе в больницу! Вот если бы сейчас тебя увидела мама! Ты такая хорошая девочка!

— Нет, папа. Я плохая. Я очень-очень плохая, — сказала я жалостно. Я пыталась все ему рассказать, но никак не могла выпустить слова из своих губ. Я снова заплакала, потому что волновалась о Мелиссе: — Пап, ты думаешь, что Мелиссе действительно станет лучше?

— Да, я уверен, так и будет. Смотри, пока ты шила, я написал маме, просто чтобы проверить, как там дела.

«КАК М.?» — написал папа. А мама ответила: «ВЫГЛЯДИТ НАМНОГО ЛУЧШЕ!»

Я начала пришивать ногу Бэйбе, а папа снова пошел открывать дверь. Это была мама Джейдин. Она очень огорчилась, узнав, что Мелисса в больнице, а потом спросила, можно ли ей поговорить с ним о «профессиональных делах».

Я думала, она хотела заказать у него поездку на свой отпуск — она не выходила из офиса целую вечность. А я все чинила Бэйбу, и кукла стала как новенькая (ну… почти), потом я начала ее укачивать и сказала, что сегодня же понесу ее проведать Мелиссу.

После того как папа проводил маму Джейдин, он прискакал ко мне наверх.

— Ты только подумай! — начал он.

— Мама Джейдин сделала заказ на поездку?

— Нет. Гораздо лучше.

— Она хочет, чтобы мама сшила ей одно из этих платьев в оборочках? Ох, бедная Джейдин.

— Нет-нет, речь идет не о том, чтобы мама что-то делала для нее. Она пришла именно ко мне! Она взяла чертеж твоего стеллажа с полками и хочет, чтобы я сделал нечто похожее в комнате Джейдин. Я объяснил, что я не настоящий плотник, но, кажется, она подумала, что меня надо упрашивать. Она спросила, сколько это будет стоить, и я назвал совершенно нахальную сумму, но, похоже, она очень обрадовалась. Ох, Марти! Какая удача! Мама будет так рада.

— А ты можешь еще раз написать маме — просто узнать, все ли в порядке у Мелиссы?

И папа написал: «МЕЛИССА?» И мама ответила: «НЕ СПИТ И РАЗГОВАРИВАЕТ!»

Папа обрадовался и обнял меня. Я тоже почувствовала себя очень счастливой, оттого что Мелиссе и правда стало лучше, и очень испугалась — вдруг она заговорит обо мне и скажет маме, что это я столкнула ее с лестницы.

Папа сделал нам на ланч тосты с бобами, обычно мои любимые, но я так нервничала, что приходилось заставлять себя хоть что-то проглотить. Потом мы снова отправились в больницу. Я взяла Бэйбу, аккуратно завернутую в маленькое одеяло, чтобы отдать ее Мелиссе. У Бэйбы снова была голова, руки и ноги, хотя она все-таки выглядела немного покалеченной и потрепанной. Я тоже чувствовала себя покалеченной и потрепанной. Я надеялась, что меня не вырвет теми бобами прямо здесь. Мысленно я долго разговаривала с Могучей Мартой — я просила, чтобы она со своей суперсилой сделала Мелиссу здоровой, полностью, на сто процентов. Но только чтобы у нее остался один крошечный-крошечный провал в памяти — чтобы Мелисса не могла ничегошеньки вспомнить о том, что случилось утром.

На этот раз нам еще дольше пришлось искать место на больничной стоянке, так как к двум часам дня, ко времени посещения больных, приехало еще больше людей. Сначала мы долго шли по синим линиям, потом по желтым — искали детское отделение больницы.

К детской палате вел длинный коридор. Большая часть его была выкрашена в грязно-кремовый и коричневый цвета — но в конце какая-то часть стены была цвета ярко-голубого неба. И на этом небе были нарисованы белые пухлые облака и радуга. Около этой стены на стремянке, на самом ее верху, стояла девушка с короткими, как колючки ежика, волосами и в очень заляпанных джинсах — она рисовала стаю зеленых птиц.

— Ого! — заорала я как сумасшедшая. — А я не знала, что здесь разрешают рисовать на стенах!

— Марти, не смей даже пытаться делать это дома, — предупредил папа.

Девушка улыбнулась мне с верха стремянки:

— Это же весело.

— Я никогда не видела зеленых птиц, — сказала я. — Это правда здорово.

— Это попугаи — но я должна нарисовать птиц разных цветов, просто ради забавы. Розовых птиц, оранжевых птиц, лиловых птиц. И даже разноцветных.

— И в клетку, как мои конверсы! — сказала я.

— Марти, не глупи! — вздохнул папа, но девушке явно понравились мои слова.

— Замечательная идея, — похвалила она.

— У нашей Марти полно таких идей, — сказал папа. — А теперь идем поищем Мелиссу.

В животе у меня снова начало урчать. Мы прошли через крутящуюся дверь в палату и стали вглядываться в ряды кроватей. Я искала бледное лицо и слабое тело, накрытое простыней. И сильно удивилась, когда увидела розовощекую улыбающуюся Мелиссу, которая сидела, опираясь на подложенные ей под спину подушки.

— Мелисса! — Я стремглав кинулась к ней и обхватила ее руками.

— Осторожно, осторожно, Мартина, она все еще слаба! — сказала мама, но голос у нее был не сердитый.

— Мелисса, тебе и правда лучше! — Я крепко обняла ее.