Всё самое плохое о моей сестре

— Да, Марти, теперь у меня все очень хорошо! Эй, ты меня раздавишь! — улыбнулась Мелисса. Она пощупала одеяло, которое было у меня в руках. — Что это?

— Я принесла тебе Бэйбу, — сказала я, высунув лицо куклы из-под одеяла. — Я снова ее сшила. Прости меня, — прошептала я.

— В больнице Мелиссе эта ужасная грязная штука не нужна, — сказала мама.

— Нет, нужна, — возразила Мелисса, забрала у меня Бэйбу, все еще завернутую в одеяло, и запрятала ее под простыню.

— Мои дорогие, как я рад, что вы снова повеселели, — сказал папа, тоже обнимая Мелиссу. — Ты нас так напугала. Я крепко-накрепко закреплю эту приставную лестницу, чтобы она уж точно не могла упасть.

— Да, Мелисса, а как именно это случилось? — спросила мама, взяв ее за руку.

Я судорожно сглотнула. Мелисса посмотрела на маму. Посмотрела на папу. Долго и пристально смотрела на меня. Она все прекрасно помнила. Пока я ждала, что она ответит, у меня даже в ушах зашумело. А в животе пузырились бобы. Мелисса всегда-всегда жаловалась на меня. Она собиралась пожаловаться и сейчас, и тогда мама и папа возненавидят меня.

Мелисса все еще смотрела на меня. По моим глазам она видела, как я мучаюсь. Она еще колебалась. И вдруг… чуть заметно подмигнула мне.

— На самом деле я не знаю, что случилось. Я просто съехала, — сказала она.

— Но почему ты вообще полезла наверх? — спросила мама. — Ведь там кровать Мартины.

— Ой, мы просто играли, — сказала Мелисса. — Мам, я намного лучше себя чувствую. Голова у меня не болит. Меня не тошнит. Можно я прямо сейчас поеду домой?

И Мелисса болтала с мамой и папой, пока я сидела в полном недоумении. Она на меня не пожаловалась! Может, ее сейчас и не тошнило — ну а меня тошнило. Действительно тошнило.

— Мам, мне нужно в туалет, — торопливо сказала я.

— Прямо по коридору, как раз на середине, — сказала мама. — Отвести тебя?

— Сама найду, — пробормотала я и выскочила из палаты. У меня даже не было времени кивнуть девушке на стремянке. Я влетела в туалет в последнюю минуту, и меня вырвало. Я сделала все очень аккуратно и потом сполоснула рот в умывальнике. Я взглянула на себя в зеркало. Все хорошо! Мелиссе лучше — и она на меня не пожаловалась! Она не захотела, чтобы у меня были неприятности. О, моя любимая-любимая, сильно-сильно любимая сестра!

Выйдя из туалета, я устроила небольшой танец радости. Девушка на стремянке засмеялась.

— Слушай, серьезно, у тебя потрясные конверсы. — Подойди посмотри, — сказала она и кивнула на окно.

Я подбежала к ней и увидела, что она нарисовала маленькую птичку в красно-желтую клетку, точно такую, как на моих конверсах.

— Ой, мне нравится! — воскликнула я.

— Это твоя идея, а не моя, — улыбнулась она. — И что же еще мне нарисовать? Я хочу сделать действительно яркую, веселую картину со всякими разными штучками, чтобы детям было интересно рассматривать.

Я уставилась на голубое небо.

— Вы могли бы нарисовать Бэтмена, и Супермена, и Человека-Паука, и чтобы все они взлетали на небо, — предложила я.

— Отлично! — похвалила она.

— И… и может быть, Могучую Марту, — добавила я еле слышно.

— Кто это — Могучая Марта?

— Это моя собственная супергероиня, — сказала я. — Я ее придумала. И делаю много комиксов о ней.

— Блестяще! И как же она выглядит?

— Ну… немножко как я, но она намного старше и намного выше, и у нее большие руки, чтобы колотить всех плохих людей, и длинные ноги, так что она может прыгать прямо в небо, — сказала я, жестикулируя, чтобы все показать.

— Нарисуй ее для меня, — попросила девушка, протягивая мне карандаш.

— На стене? — не поверила я, взмахнув руками. Мне так хотелось это сделать! — Но… а что, если я все испорчу? Я, конечно, рисую очень хорошо, но не так хорошо, как вы.

— Так почему бы тебе не попробовать? Можешь делать это очень бледными слабыми линиями, так что, если тебе не понравится, я всегда могу с легкостью написать поверх твоего рисунка. Ну, Марти, вперед, рисуй.

— Откуда вы знаете, как меня зовут?

— Да я слышала, как тебя называл твой папа. А меня зовут Матти — почти так же.

Я взяла карандаш и, затаив дыхание, начала очень-очень слабо рисовать на стене. Но Могучая Марта спрыгнула с кончика карандаша — так же, как делала это всегда. Я знала ее настолько хорошо, что моя линия ни разу не задрожала.

— По-моему, здорово, — Матти почесала голову под торчащими ежиком волосами.

— Ух ты! А у вас на волосах теперь есть немножко голубой краски, — сказала я.

— Ой, да ну их, эти волосы, — отмахнулась Матти. — Эй, Марти, это правда хорошо. Могучая Марти летит вверх!

— Может, я еще сделаю и Могучую Матти? — спросила я. — Вас действительно зовут Матти?

— Нет, на самом деле — Матильда, но я ненавижу это имя. Меня никто так не называет, кроме мамы, когда она на меня сердится.

— А я Мартина. Моя мама так называет меня все время — хотя тоже часто сердится на меня. Просто не верится. Вы будто моя сестра-близнец, только больше ростом. Ой! Мне пора вернуться к моей настоящей сестре, — спохватилась я.

И тут как раз в коридор вышел папа.

— Вот ты где, Марти! Я должен был догадаться.