Всё сложно

Кое-как припарковавшись, я дошла до здания полиции. Мне сказали подняться на второй этаж, сесть на скамейку напротив лифта и ждать. Ждать, несмотря на срочность вызова, пришлось долго. Часа три. Рядом со мной сидела симпатичная русскоязычная девушка, к которой была приставлена бабулька – божий одуванчик из ватиков. Мы разговорились с девушкой, оказалось, что ее тоже вызвали совершенно неожиданно, и она ума не приложит зачем. Девушка была из новоприбывших, потому-то к ней и приставили переводчицу. Бабулька решила, что она тоже сыщик, и старательно лезла с расспросами: зачем она приехала, чем занимается, и прочая.

– У вас часто так вызывают людей в полицию без всяких объяснений? – спросила девушка у меня.

– Даже не знаю, что вам сказать… Со мной такое впервые.

Мы стали думать, что это может быть за фигня, ведь нас явно вызвали по одному и тому же делу. Но ничего реального в голову нам не приходило. Оказалось, что в выходные мы были на одной и той же вечеринке в Тель-Авиве. Мы предположили, что на этой вечеринке что-то случилось, хотя трудно было себе представить, что же может произойти на вечеринке русскоязычных израильских хипстеров под сорок.

В конце концов девушку вызвали в кабинет, а я дозвонилась до того самого адвоката. Он мне сказал одну важную вещь:

– Если ты услышишь словосочетание «вы обвиняетесь», сразу отказывайся отвечать, не сотрудничай с ними и можешь городить любую чушь.

Через час или два девушка с бабулькой вышли. Девушка выглядела очень перепуганной. Я спросила ее, о чем шла речь, но она не могла мне ответить. Зато бабулька подскочила и злорадно сообщила с характерным для ватиков противным акцентом:

– Ее обвиняют в наркотиках!

Побродив еще по коридору, я вдруг увидела дилера Пашу, у которого мы пару раз покупали траву больше года назад. Паша был в наручниках, и я сразу поняла, зачем они меня вызвали. Я полезла в вотсап и стерла два сообщения, посланные Паше полтора года назад, хотя это, конечно, было глупо.

Надо сказать, что раньше я никогда в своей жизни не покупала траву, ее обычно приносили мужчины, которые заходили ко мне в гости, с ними же я и курила. Я никогда в жизни не курила одна, от марихуаны мне хочется заниматься сексом и болтать, а зачем мне это нужно самой с собой? Так что оба раза я покупала траву для Жоффруа, который и этим себя не мог обеспечить из-за незнания языка.

Наконец меня вызвали к следователю. Мне тут же заявили, что я обвиняюсь в употреблении наркотиков. Я даже не знала, что употреблять марихуану запрещено, вроде для личного пользования было можно. И начался допрос.

Следователь оказался молодым мужиком, так что сначала все было мило, и мы шутили. Потом, когда он начал меня спрашивать, знаю ли я Павла Идельсона, а я ответила, что знаю как минимум четырех Павлов и не помню, есть ли среди них Идельсон, следователю перестала нравиться наша беседа. Его сосед по комнате, жлобоватый дядька из восточных, вдруг заголосил:

– Да у меня есть фото, где вы все вместе в лесу жарите шашлыки!

– Да ладно, – говорю, – давай покажи.

– А объясни, что ты покупаешь в граммах? – вступил мой, более интеллигентный. – Ты вот написала этому Павлу: «Можно купить 1?»

– Да мало ли что? Я вот люблю так покупать перец и соль, – не придумала я ответа умнее.

– Перец и соль в граммах?

– А это запрещено?

– Нет. Но я оставлю у себя твой телефон, это вещественное доказательство.

– Да вы вообще сдурели, что ли?

– Ты пойми, я же не тебя ищу, ты мне совсем не нужна.

– Я понимаю, но тем не менее я здесь уже пять часов, вы меня в чем-то зачем-то обвиняете и хотите, чтобы я вам помогала.

В общем, они меня очень долго держали, сказали, что заводят на меня дело, отвели в какой-то подвал и сняли отпечатки ладоней, сфотографировали в фас и в профиль. Пока они этим занимались, рация постоянно сообщала о нападении или ограблении.

– Вы бы, может, занялись настоящей работой вместо того, чтобы запугивать мать-одиночку. Вы меня здесь без еды и воды держите с двух часов, а уже ночь.

– Ну так это же намного проще, – добродушно ответил мне толстый мужик в кипе, занимавшийся моими ладошками.

– Да ладно, – вдруг влезла девица-полицейская лет двадцати от роду, – ты тут всего-то пару часов.

– Ну ясен пень, с двух часов до десяти обычно всегда два часа получается – интересно вас в полиции считать учат!

Чтобы пойти домой, мне нужно было вызвать Жоффруа и оставить в залог 1000 шекелей. Сразу после этого пришлось купить новый телефон. Я заблокировала симку, и они могли моим телефоном только орехи колоть. Но вообще-то это был мой любимый айфон, и покупать новый в мои планы совсем не входило. А пришлось.

Потом были разговоры с адвокатом, который сначала говорил, какая все это чепуха и мне никто ничего не может сделать, а теперь стал убеждать в том, что я крепко влипла и это вполне может полностью разрушить мою жизнь, по ходу еще и выставил меня полной дурой, заявив: