Всё сложно

Дом тем временем превращался в помойку. Возвращаясь с работы, я начинала собирать по всей квартире его разбросанные носки, обвалянные в собачьей шерсти. Шерсть вообще была повсюду. Обеденный стол чем-то измазан, полно немытой посуды. Но Жоффруа всегда предлагал мне стакан спиртного, чтобы я успокоилась после работы, так, видимо, по его мнению, проявлялись забота и любовь. Он готовил нам ужины, которые не всегда были съедобны, особенно он старался не обращать внимания на то, что ест или не ест Роми. А когда я начинала готовить ей что-нибудь, что она любит, устраивал скандал, посвященный тому, что моя дочь – невоспитанная дикарка и все вертится вокруг нее, а его потребности никто не учитывает. Впрочем, траву он покупал постоянно и накуривался каждый день, сначала только по вечерам, а потом уже и прямо с утра.

По утрам мы с Роми собирались на работу и в школу, Жоффруа вставал с нами, чтобы приготовить нам завтрак, но при этом все время пытался на нас гавкать и делать замечания, если молоко, например, не сразу поставили в холодильник.

– Послушай, не нужно просыпаться, чтобы нас доставать. Если тебе тяжело, то лучше продолжай спать, – сказала я ему, понимая, что он мне только портит настроение.

– Нет проблем, – ответил он, и с тех пор я собиралась тихо и в темноте.

Время шло, а искать работу он так и не начинал. Когда я спрашивала о том, почему он не ищет, немедленно начиналась ссора – он объяснял, что не прекращает поиски работы ни на минуту, но ничего нет. Карин, напротив, показывала мне полно объявлений по его профессии и присылала ссылки. Я пересылала ссылки Жоффруа, но он утверждал, что во Франции никто не посылает резюме по электронной почте, а нужно ходить по хантинговым конторам и оставлять распечатанное резюме. Мне, конечно, было очень трудно в это поверить, но возражать не было сил. После того как он целый один раз съездил в Париж и разнес свое резюме по конторам, он сообщил, что теперь, оказывается, нужно посылать по мейлу.

И с тех пор ни на что другое времени у него не было. Невозможно было ни прибрать в доме, ни заняться тем самым хождением по бюрократам. Все учреждения всегда были закрыты, дозвониться, по его словам, нельзя было никуда и никогда. Стоит ли говорить, что в конце концов я все сделала сама.

На работе тем временем как-то утряслось, я вникла в дело, и мне скинули довольно много мелких проектов. В один прекрасный день мне нужно было поехать в командировку в Финляндию, встретиться с клиентами.

Я жутко волновалась, так как раньше никогда не делала ничего подобного. К тому же получилось так, что Роми только вернулась от своих родных из Авиньона. Она провела там десять дней, а раньше ей никогда не доводилось расставаться со мной так надолго. Но мне нужно было уезжать буквально в день ее возвращения. Она, конечно, тяжело это переживала, учитывая, что и вся ситуация была непростой для нее: переезд, расставание с семьей отца и с любимой бабушкой. У меня было тяжело на душе.

Приземлившись в Хельсинки, я сразу позвонила домой, чтобы узнать, как там Роми. Жоффруа ответил мне:

– Да все у нее в порядке, она только при тебе эти концерты устраивает, а как только ты выходишь из дому, ей плевать. Я тебе уже сто раз говорил. А, слушай-ка, ты знаешь, что мне устроила эта дурацкая собака Мишка? Она потерялась, прикинь! – засмеялся он.

– Чтоооооо?!

– Да не, ты не волнуйся. Я пришел домой, а она сидела под подъездом.

– Как это случилось?

– Да не знаю… Я гулял с ней в лесу, спустил с поводка, как всегда… а потом смотрю – ее нет нигде.

– А ты за ней не смотрел, что ли?

– Ну не, ну я смотрел, но прикинь, какой прикол!

Мне было совсем не смешно. В Хельсинки нужно было провести две ночи, а моя дочь осталась совсем одна с человеком, которому и собаку-то доверить нельзя.

Вечером я позвонила Роми из гостиницы, она была очень грустная и плакала. Я позвала Жоффруа и попросила его быть с ней повнимательнее и, если она не сможет уснуть, разрешить ей смотреть мультики. Я и сама не могла заснуть и из-за предстоящих переговоров, и из-за того, что мне было неспокойно за Роми, и из-за того, что я все четче понимала, как сильно ошиблась и что рядом со мной человек, на которого я ни в чем не могу положиться.

Встреча прошла хорошо. Мне было в новинку ходить с клиентами в ресторан и пересекаться с израильскими друзьями, заехавшими в Хельсинки во время отпуска. Внутри меня все еще сидит советская девочка, которая помнит, что «заграница» – это мечта, там так прекрасно и недоступно, что этого даже, скорее всего, просто не существует. И каждый раз, перелетая из страны в страну, я тихо радуюсь, что я и вправду езжу по разным странам, прямо как герои Фицджеральда или Жоржа Сименона.

Вечером я снова позвонила Роми, она плакала и жаловалась, что Жоффруа не давал ей ночью компьютер, а у нее не включался айпад, и она проплакала всю ночь. Я попросила поговорить с Жоффруа:

– Да это вообще… Что она мне тут устроила. Пришла ночью и не давала мне спать вообще.