Всё сложно

– Ну вот, все цветет же.

– А… это.

– Ты что, даже не замечаешь этого?

– Не-а, совершенно.

«Надо же, как у людей глаз замыливается, когда вокруг всегда красиво. Мы в Израиле увидим что-нибудь красивое и радуемся, как дети, фотографируем по сто раз, в фейсбук вешаем. На цветения всякие ездим в выходные семьями смотреть, а человек едет вот на работу, смотрит в окошко, там красивейший пейзаж, очаровательные старинные домики утопают в цветущих яблонях, а он смотрит сквозь это и не видит даже. Интересно, стану ли я когда-нибудь такой?» – думала я.

Я снова записалась в «Тиндер». То самое знаменитое приложение, которое и привело меня в Париж. В Париже в «Тиндере» был просто Диснейленд, конечно. Красивых стильных мужчин плюс-минус моего возраста было полным-полно. Мое настроение улучшилось. С тех пор как я объявила Жоффруа о том, что мы больше не пара, мне стало легче, хотя теперь нужно было как-то избавиться от его присутствия. Оказывается, одна из самых ужасных вещей в жизни – это остаться жить в одном доме с человеком после того, как уже фактически расстались. Возможно, это бывает по-разному, но мне кажется, это в любом случае мучительно. Либо вы все еще любите человека, а он от вас уходит и вот теперь мельтешит перед глазами, но уже далекий, либо, как в моем случае, вы просто чувствуете, что в вашем доме живет кто-то чужой, враждебный и очень неприятный. И это ощущается как физическая помеха. Раньше у меня никогда не было таких проблем, стоило сказать: «Между нами все кончено», – и человек исчезал из моей жизни более или менее навсегда. Даже мой первый муж Дима, с которым мы прожили четырнадцать лет, ушел за один-единственный вечер. Каким-то образом получалось, что Жоффруа в стране, где он родился, вырос и прожил всю жизнь, где у него есть двое родных братьев, совершенно некуда идти.

Сам же Жоффруа, заявляясь каждый вечер домой, скручивал себе косяк, раскрывал в кухне окно, хотя и было довольно холодно, звонил Ришару и начинал визгливо и очень громко с ним что-то обсуждать и хохотать, как гиена. Он, хохоча, бесконечно выпускал дым прямо в квартиру, вместо того, чтобы выпускать его в окно. Мы с Роми сидели в гостиной и чувствовали себя как на сходке гопников. Теперь я стала понимать, о чем говорил старенький мамин начальник в Израиле, когда жаловался, что Жоффруа бесконечно очень громко говорит по телефону, сам не работает и всем мешает. Наверное, именно так он себя и вел там, на работе. В общем, я просто мечтала от него избавиться.

Я вернулась с работы, зашла к Гаю за Роми, все вокруг цвело робким весенним цветением, я подстригла челку и купила новый плащ. После зимнего сезона я чувствовала себя легкой и красивой, впервые за все это время. Гай сидел в саду вместе с Жоффруа и пил пиво.

– Хммм. Вы помирились, что ли? – спросила я Гая на иврите.

– Ну не то чтобы мы очень ссорились. Но он мне тут рассказал, что он ехал в поезде с Карин и говорил с ней о тебе. Мне это что-то не нравится. Она ему сказала, что у тебя проблемы на работе. Вот же идиотка. Нашла кому говорить.

На следующий день на работе Карин вдруг спросила меня каким-то особенно мерзким голосом, как спрашивает злая учительница ненавистного ребенка:

– Ты передала Флорьяну информацию по проекту?

– Нет еще, но я помню, просто занята другими вещами.

– Помнишь ты, как же, – зашипела она, точно змея. Лицо ее побледнело от злости, глаза сузились за толстыми линзами очков, и мне показалось, что она меня вот-вот ударит. И она выскочила из комнаты, хлопнув дверью.

Позже, в течение дня, она поручила мне заняться расчетом выплат, которыми мы никогда в фирме ранее не занимались, не говоря уже о том, что я не занималась этим никогда в своей жизни.

– Лоранс тебе поможет.

Лоранс уже довольно давно отдалилась от меня, они обедали с Карин вместе и не звали меня, да я и не хотела. В компании других ребят мне было намного веселее.

Мы стали разбираться с Лоранс, было очень сложно и непонятно. Лоранс тоже вдруг стала довольно недоброжелательно отвечать на любой вопрос:

– Ну вот же, черным по белому написано. Ты делай вот так, как я, и продолжай так же.

Я провозилась с этим целый день, было очень сложно, цифры путались. К концу дня я кое-как закончила и решила послать Карин результаты. Был вечер пятницы, мы с ребятами собирались пойти в тот самый кабачок, который фирма оплачивала раз в две недели.

Я стояла рядом с Карин, пока она смотрела на мой расчет.

– Ну вот, ни хрена не сходится! Ты потратила на это целый день, и ничего не сходится. Это же элементарная работа для идиотов. Тебе объясняют по сто раз, а ты ничего не понимаешь. Ты не стоишь тех денег, которые тебе платят. Можешь идти и жаловаться теперь всем на свете на меня, какая я злая, а ты бедненькая!

– О чем ты говоришь вообще?

– Ты думаешь, я не знаю, что ты наговорила обо мне Гаэль и Гаю?! Я все знаю! И это люди, которых я очень люблю.

В офисе было немало народу, и все просто вылетели из кабинета. Сита, мой приятель, остался на своем месте и все видел и слышал.

Я прямо почувствовала, как бледнею.