Всё сначала!

Во мне еще до сих пор доминирует огромный кусок минувших лет, который был эмоционально крайне насыщенным. И большая часть песен написана именно тогда. Даже родной город стал символом ностальгии.

***

Снаружи пасмурно,

Внутри слезливо.
Потеют руки от напряженья
И от безделья разбиться
Давно готовы о твердь бетона,
Стона не вымолвив.
Не смех, не злость, не страх, не дрожь,
Когда уж будет невтерпеж…
А на ладони – только дождь.

Ленинград или Санкт-Петербург? Конечно, Ленинград. Санкт-Петербург – для меня звучит холодно, по-европейски чопорно. Одноименный город уже есть в Америке, а Ленинграда на планете Земля нигде больше нет. Мне ближе, как я привыкла шутить, Пугачевская версия Мандельштамовского стихотворения. Он для меня был и остается Ленинградом. Я родилась в городе именно с этим названием. Здесь впервые влюбилась, начала писать песни. Он – источник моего вдохновения. Мое настоящее и прошлое. Здесь я похоронила своих близких людей…

Я абстрагируюсь от истории названия города и ассоциирую Ленинград в первую очередь с блокадой, Великой Отечественной войной, шестидесятниками, с Бродским… И сама себя до сих пор считаю ленинградкой. Сергей Довлатов писал: «Благородство здесь так же обычно, как нездоровый цвет лица, долги и вечная самоирония».

Еще ленинградцев отличает особый нерв, трепетность и тактичность.

Несмотря на то, что десятилетиями из города вымывали элиту, он остается символом русской духовности, творческой мысли, интеллигентности. И я не согласна с расхожим мнением, что «Питер иссяк» и из культурной столицы превратился в заурядный мегаполис. Скорее всего, это мнение обусловлено личной разочарованностью, субъективными переживаниями отдельных людей. Конечно, у нас не самый благоприятный климат – низкое свинцовое небо, частые дожди… Зато какая здесь мощь! Какие люди!

Трагическое событие апреля 2017 года. Теракт в метро. Взорван вагон. И первые, кто выбрался на платформу, не разбежались в панике, а кинулись оказывать помощь пострадавшим. Метро закрыли. Город встал. Таксисты и горожане на личных автомобилях бесплатно развозили людей по домам.

Это мой город. Не могу представить себе жизнь в другом месте. Уезжая на гастроли, уже на третий день начинаю скучать. Как я люблю прокатиться по набережным, потоптаться по родным Пескам, выветриться в ЦПКиО, Таврическом саду, Пушкинском и Гатчинском парках, сказать «Здравствуй!» Растреллиевскому чуду – Смольному собору. И в очередной раз возмутиться: «Какого черта сняли маятник Фуко из-под купола Исакия!»

* * *

(из серии: семейные анекдоты)

– Возьму купальник и пойду загорать на Петропавловку.

– Так ведь еще, наверно, рановато, холодно!

– А я пальто надену.

Все течет, все меняется… Развалилась страна, в которой я выросла, не вернуть многих людей, нет прежней меня, но не стерлись в памяти адреса и лица. И хоть ты тресни, но это по-прежнему для меня Ленинград! Петроградка, Купчино, Просвет… С этих улиц мне подмигивает моя юность, и, кажется, в одной из подворотен скрылось детство. Но, к великому сожалению, с годами город превращается для меня в живой некрополь. В каждом районе свои маячки скорби. Петроградская сторона вся пешком исхоженная: Левашовский проспект, улица Широкая, она же Ленина – здесь жил Виктор Александрович Смирнов. Улица Орбелли в районе площади Мужества с многоэтажкой Светы Голубевой. На севере – проспект Просвещения, именно сюда, на улицу Ивана Фомина, к дому Натальи Николаевны в студенческие годы я мчалась на велосипеде. Васильевский остров… здесь на Смоленском кладбище могилы дорогих мне людей – уже три. И лишь одно место в городе я катастрофически не переношу – проспект Обуховской обороны. Боюсь до дрожи всю жизнь, как будто ведомая предчувствием. Именно здесь на перекрестке с улицей Дудко ранним утром 29 октября 2004 года Оля Гусева оступилась на трамвайных рельсах…

Бытует мнение, что, покидая этот мир раньше срока, человек уходит не прощенный и не простивший. Я попробую не согласиться. Любовь предполагает прощение. Слезы, пролитые по умершему, молитвы, за него вознесенные, искупляют его преждевременный уход. Позволю себе процитировать слова покойного патриарха Алексия II: «Выше закона может быть только любовь, выше права – лишь милость, выше справедливости – лишь прощение. Многое на свете имеет предел, но нет предела милосердию». Я считаю, каждый учебник надо начинать с этой фразы. Конечно, умение простить – это проявление великодушия, внутренней силы. Когда ты прощаешь, принимаешь, смиряешься, у тебя светлеет на душе. Отпуская человека с легким сердцем, делаешь легче его дальнейший путь. Я уверена, – кто не умеет прощать, тот не умеет любить.

Любовь – это талант СОпереживать, СОчувствовать.